Кровавые сны владык
Шрифт:
— И все равно ты будешь не более чем третьим, — мрачно отметил Мартус.
— Согласен, — все так же легко кивнул Дайрут.
— Мир изменился, — мягко сказала Лиерра. — Грядет конец света. Кто-то думает, что это значит гибель всего. Кто-то полагает, что не изменится ничего, и многие даже не заметят произошедшего. Ошибаются и первые, и вторые. То, что ждет нас, изменит наш мир. Мы можем погибнуть — все, или выжить — некоторые. Люди уже сейчас меняются. Многие чувствуют, что приближается нечто страшное — и боятся. А страх открывает в душах двери,
То, что появляются бесы и адские гончие, демоны и черти — не самое ужасное. Хуже всего то, что многие сдаются заранее, сразу. Они даже не ждут, что вскоре перед ними встанет выбор — погибнуть или попробовать выжить. Они смирились, война внутри них проиграна, и, не имея ничего хорошего в себе, они пытаются выплеснуть страх и злобу на окружающих.
Если бы все творилось в мирное время, это было бы полбеды. Но так происходит сейчас, когда власть в руках у воинов Орды, которых все ненавидят и которые ненавидят всех. А значит, мы можем помочь злу и будем помогать ему, истребляя друг друга. Я ищу выход, я стараюсь понять, что именно нас ждет и что мы можем сделать.
Я защищаю тех, кто встает под наши знамена — обереги от сил Хаоса, заклятия уверенности и силы, но мои силы не безграничны.
Ты нужен нам, Дайрут, ты можешь нам помочь. У нас есть люди, есть золото, есть оружие. У нас есть вождь — Мартус Рамен, и есть знания. Но мы не видим картины в целом и не можем влиять на происходящее за пределами Жако. Помоги нам — ради этого мира, ради его богов, ради людей, гномов и половинчиков. Помоги нам ради себя. Но помни — Орда не главный враг. Главный враг всегда приходит изнутри.
— Мне ли этого не знать, — бледно улыбнулся Дайрут.
Ему было страшно от того, насколько сильно изменилась Лиерра — она стала другим человеком, она говорила иначе, выглядела моложе, и, что его особенно поразило, она явно устала.
— И все равно ты будешь только третьим, — шепнул Мартус, выводя нового помощника из комнаты.
Внутренний двор дома Лиерры оказался отличной тренировочной площадкой — просторный, вымощенный и закрытый со всех сторон. Он стал местом, где Дайрут часто отдыхал так, как ему нравилось, и так, что из этого выходила польза, причем не только для него.
Трое обнаженных по пояс парней в широких черных штанах пытались заколоть Дайрута, кружась вокруг него с обнаженными мечами. Сам Верде держал в каждой руке по палке, он легко переступал с места на место и изредка делал выпады, любой из которых стал бы смертельным, будь у него в руках стальной клинок.
Это было даже не смешно.
«Воины» Мартуса Рамена большей частью оказались бывшими рыбаками и крестьянами, некоторые из них сносно дрались на ножах или ловко боролись, но выходить с ними против ветеранов Орды Дайрут бы не стал, даже имея тройное преимущество.
— Не опускай руку с оружием! — крикнул он одному из противников и, подтверждая свои слова, резко ударил палкой по предплечью парня, после чего меч упал на землю. — Еще не наклоняйся за оружием, когда противник рядом!
На этот раз Верде махнул палкой рядом с лицом бедолаги, и тот неуклюже завалился на бок.
Дайрут легко уклонился от ударов второго и третьего, затем быстро шагнул к одному из них, лбом ударил его в нос, приобнял и развернулся. Палкой отвел удар последнего из оставшихся в строю противников, а через мгновение они валялись уже все, держались за ушибленные места и стонали.
— Через неделю приедет Дивиан, — сухо сказал наблюдавший за схваткой Мартус Рамен. — С ним ты сможешь размяться на равных.
Дайрут улыбнулся.
Дивиан был из так называемых героев, бродячих искателей удачи, время от времени нанимавшихся в Вольные Города или мелкие княжества. Порой такие «герои» с отрядами умудрялись захватить целые провинции, однако чаще погибали на какой-нибудь Арене или просиживали свой век во дворце у мелкого князя, отбивая атаки других «героев» или очищая глухие места от монстров.
Среди них встречались порой неплохие бойцы, но большая их часть отличалась от обычных воинов лишь гонором, склонностью к пьянству и неумением вовремя отступить, встретившись лицом к лицу с тем, кто тебе не по зубам.
Конечно, где-то — но не здесь и сейчас — существовали и легендарные герои, вроде хана Разужи, у которых были могущественные покровители и которые могли завоевывать целые страны.
Дивиана Дайрут видел только издалека — этот тип производил не худшее впечатление, двигался как хороший фехтовальщик, кроме того, в его жилах текла варварская кровь, а значит, он не был слабаком.
Скорее всего, у Дивиана не было родины, не было семьи, не было цели — он просто прибился к Мартусу Рамену и шел за ним, пока у бывшего распорядителя игр оставались деньги.
— Если он продержится дольше десяти ударов сердца, с меня два золотых, — сказал Дайрут.
— Если он продержится меньше пятнадцати ударов сердца, с меня два золотых, — согласился Мартус.
Дайрут усмехнулся тому, как ловко Мартус оставил в пари небольшой зазор.
Бывший распорядитель игр этим словно говорил: «Если хочешь, чтобы все было хорошо, не пытайся победить везде».
У Дайрута не оставалось выбора — он мог или проиграть, или согласиться на ничью. Но его никогда не интересовало подобное, ведь бывший хан всегда стремился к победе, независимо от того, против чего он сражался — против врагов, друзей или собственной природы.
Дивиана подвесили под телегой — когда колеса попадали в ямы, он скребся пузом и грудью по земле, и особенно доставалось некоторым очень нежным и ценным для всякого мужчины частям тела.
Взявшие его в плен кочевники говорили на своем языке, его и в лучшие-то времена Дивиан понимал с пятое на десятое. А пытаясь выплюнуть пыль и изогнуться так, чтобы камнем не раскроило самое ценное, он выхватывал из разговора только обрывки: