Кровавые тени
Шрифт:
Лаиш
Как я мог объяснить охватившие меня эмоции, когда Гвендолин наконец раздвинула для меня свои бедра? Когда она наконец настолько доверилась мне, что раскрылась и позволила доставить удовольствие? Яростное стремление защитить её охватило меня, желание заслужить доверие, которое она мне оказала. И в то же время восхищался её мужеством — я осознавал, насколько это не легко для нее. И солгал бы, если бы не признался, насколько сильно прилила кровь к члену, когда она наконец раскрылась передо мной.
Маленькие
— Боги, mon ange, — пробормотал я, проведя пальцем по четко очерченной расщелине. — Взгляни, как ты уже промокла. Насколько сильно твое влагалище жаждет, чтобы его поцеловали.
— Лаиш… — задыхаясь, протестовала она. Подняв голову, я увидел, что её щеки пылали, а зеленые глаза блестели в свете камина. Очевидно, она всё ещё сомневалась, позволять мне делать это или нет. Но все хорошо, я полон решимости завоевать полностью её доверие. И ради этого буду действовать медленно, так медленно, как ей нужно.
— Всё хорошо, mon ange, — заверил я Гвен, целуя внутреннюю поверхность бедра, от чего она вздрогнула.
— Нет, не хорошо. Я не знаю… почему я такая…
— Влажная? Возбужденная? — предположил я вполголоса. — Возможно, потому что твое тело готово к тому, с чем разум ещё не смирился.
— Возможно, — прошептала она, прикусив губу. — Но мне всё равно неловко.
— Ты прекрасна, — тихо поправил я её. — Я знал, что эти трусики будут отлично на тебе смотреться, особенно когда складочки намокнут. Мне нравится, что они так прозрачны… я вижу, как раздвигаются половые губки, и твой маленький клитор набухает от желания.
— Богиня! — Её щеки покраснели сильнее, но по участившемуся дыханию и тому, как усилился сладкий женственный аромат, я понял, что мои слова её возбуждали. Хоть Гвен и не желала признаваться, но мои грязные разговоры очень сильно её на нее действовали. И мне тоже это нравилось. Нравилось в недвусмысленных выражениях рассказывать, насколько прекрасным я нахожу её соблазнительное тело и что именно хочу с ним сделать.
— Могу я сейчас поцеловать тебя? — спросил я, смотря на нее сверху вниз. — Могу я доставить тебе удовольствие своим ртом, Гвендолин?
— Я… Наверное. Да. — Она кивнула, в её глазах читались страх и нетерпение.
— Спасибо, — пробормотал я. Осознавая, чего она от меня ждет, — думала, что я сразу же поцелую её складочки прямо через тонкие прозрачные трусики. Но таким прямым напором её не возбудишь. Кроме того, мне нравилось противоречить её ожиданиям.
Начав с левого колена, я медленно и не спеша провел языком вверх по внутренней поверхности её бедра. Именно так я вылизал её дочиста, после того как довел до оргазма прошлой ночью, и мне хотелось напомнить ей об этом, напомнить, насколько я буду нежным и внимательным.
Гвен тихо застонала, я почувствовал, как постепенно напряжение покидает её бедра, и она раскрылась мне ещё больше.
— Правильно, — пробормотал я, нежно целуя ее в паховую складку. — Откройся для
— Лаиш… — прошептала она и погладила меня по щеке, когда я начал ласкать другое её бедро. Я уткнулся носом в её руку, нежно поцеловав в ладонь. Боги, она была так прекрасна, так нежна. Я не представлял себе другого места в мире, где предпочел бы находиться, кроме как стоять сейчас перед ней на коленях, лаская языком.
Наконец, некоторое время целуя и облизывая её бедра, я понял, что она готова. Гвен нетерпеливо ерзала на диване, её складочки оказались настолько влажными, что смог увидеть созревшую ягодку клитора, явно умоляющем о внимании. Я знал, насколько она там чувствительна, слишком чувствительна для прямого контакта с чем-то таким грубым как рука или палец. Но губы и язык намного нежнее, так что она вполне выдержит мое оральное внимание к её нежной плоти.
— Я сейчас поцелую тебя, Гвендолин, по-настоящему поцелую, — тихо пробормотал я. — Посмотри на меня. Смотри, как я целую твой сладкий маленький клитор.
— Лаиш…
Я обожал, как она выдыхала мое имя… как следила за мной взглядом, когда я вновь склонился и горячим открытым ртом поцеловал её пульсирующий клитор прямо сквозь тонкие трусики.
Я целовал её так долго, как смог, не облизывая, а просто прижимаясь кончиком языка к чувствительному бугорку.
Гвендолин, ахнув, распахнула глаза. Я знал, что она ощущает жар моего рта, знал, что каждый нерв в её теле плавился от моих нежных поцелуев. И боги, она оказалась настолько чертовски хороша на вкус. Соленая, сладкая, совершенно женственная. Как же мне хотелось отодвинуть этот тоненький клочок ткани в сторону и по-настоящему лизнуть, приласкать сладкие складочки, пока её мед не потечет для меня, пока она, задыхаясь, не застонет, не позовет меня по имени и не кончит мне на лицо.
Медленно, напомнил я себе, действуй медленно. Я прервал поцелуй и взглянул на Гвен.
— Как ты меня чувствуешь, mon ange? — хрипло пробормотал я, поймав её взгляд.
— Хорошо, — тихо призналась она. — Возможно, даже лучше, чем следовало.
— Мы грешим, — напомнил я ей, стараясь не рассмеяться. — Так что полагаю, это хорошо.
— Думаю, да. — Она прикусила чувственную нижнюю губу. — Когда, хм, по-твоему, этот барьер рухнет?
— Думаю, для оплаты налога на грех мне нужно будет поцеловать тебя глубже, намного глубже… без преграды в виде твоих трусиков, — откровенно признался я.
— Ещё глубже? — Её дыхание участилось, а в широко распахнутых глазах отразилась неуверенность. — Что ты имеешь в виду?
— То, что мне нужно засунуть язык глубоко в твое лоно, вылизать твои обнаженные складочки, пока твой мед не потечет для меня. Пока ты не кончишь, — прорычал я.
Я наблюдал за лицом Гвен, желая понять, как мои слова подействовали на нее. Описывая столь подробно то, что желал с ней сделать, невероятно сильно возбудился сам, моим членом можно было дробить камни. Но хотел убедиться, что не перешел установленных границ — не сказал больше, чем она хотела услышать.