Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945

Гостони Петер

Коммунистическая партия Венгрии первой приступила к работе и путем своей пропаганды в Восточной Венгрии попыталась снова возродить политическую жизнь. Это оказалось непростой задачей – все-таки прошедшие 25 лет она пребывала загнанной в подполье и на нее до сих пор падала тень террористического режима Белы Куна 1919 года [80] . Популярность ее среди населения была ничтожной: в 1942 году в ней состояло только от 400 до 500 человек, а к январю 1943 года вследствие преследований это число сократилось до 70–80 человек. К этому количеству присоединились еще и их лидеры из Москвы, где они – вдали от венгерской действительности – многие годы стыли в эмиграции. Однако эти деятели проводили в жизнь изощренную и искусную тактику, заключавшуюся в том, чтобы собирать по стране своих приверженцев. На одном собрании коммунистов, состоявшемся в Сегеде 19 ноября 1944 года, Йожеф Реваи говорил именно о воле партии, которая не желала никакого буржуазно-капиталистиче-ского общественного строя, «но общество народной демократии, в котором демократические свободы народа являются отнюдь не фиговым листком, в котором средства производства и земля находятся в руках крестьян, а органы государственного управления – в руках народа…», однако одновременно с этим и подчеркивал, что в создавшейся ситуации речь идет не о строительстве социализма, но «главной задачей является централизация всех национальных сил для освобождения Венгрии от германских фашистов».

80

Кун Бела (венг. Kun Bela; 20 февраля 1886 г., Трансильвания – 30 ноября 1939 г., Москва, СССР) – венгерский и советский коммунистический политический деятель и журналист. В 1916 г. попал в русский плен, где вступил в партию большевиков. В марте 1919 г. вместе с Т. Самуэли провозгласил Венгерскую советскую республику, просуществовавшую в итоге 133 дня.

Именно в этом смысле и был в уже контролируемых Красной армией районах страны в конце ноября 1944 года образован Венгерский национальный фронт независимости, в который вошли буржуазно-демократическая партия, партия мелких землевладельцев, национальная крестьянская партия, социал-демократическая партия и коммунистическая партия. Этот Венгерский национальный фронт 30 ноября 1944 года опубликовал в газете «Неплар» «Программу национального возрождения». Главными требованиями этой программы были: помощь Красной армии при изгнании из страны немецких оккупантов; призвание к ответственности предателей родины и военных преступников; прекращение деятельности фашистских, прогерманских и других враждебных народу организаций; предоставление народу политических свобод, и прежде всего всеобщего, тайного и равного избирательного права; чистка государственного аппарата от враждебных народу и предательских элементов. Главными социально-экономическими требованиями программы были: проведение всеобщей земельной реформы, направленной прежде всего на ликвидацию феодальной земельной собственности; введение государственного контроля за монополиями и крупными банками; национализация природных богатств, горнорудных предприятий и объектов энергетики; введение всеобщего восьмичасового рабочего дня.

В сфере внешней политики программа требовала установления добрососедских отношений с приграничными государствами, а также с Великобританией и Соединенными Штатами и, не в последнюю очередь, тесной дружбы с Советским Союзом. «Совершенно необходимо покончить с иллюзией венгерского империализма, с реакционной мечтой о Великой Венгрии, целью которой было бы господство над живущими вдоль Дуная народами».

5 декабря программа была принята представителями пяти партий. Повсюду в стране возникали Национальные комитеты, которые, с одной стороны, под контролем Красной армии принимали на себя функции гражданского управления, а с другой стороны, были нацелены на то, чтобы путем непрямых выборов направить представителей коалиции в создающееся в Дебрецене будущее Национальное собрание.

6 декабря от перрона одного из московских вокзалов отошел специальный состав, в котором в Дебрецен отправились будущие члены правительства новой Венгрии. В Москве в ноябре было принято решение: из числа членов венгерской делегации, некогда направленной Хорти в русскую столицу, чтобы согласовать и подписать со Сталиным соглашение о прекращении военных действий, и которые после 15 октября с многочисленными приключениями добирались к русским, образовать будущее правительство. Это правительство должно было возглавляться генерал-полковником Миклошем и пополняться представителями находящихся в стране оппозиционных партий. После долгих и трудных переговоров, протекавших не без личностных трудностей, появился список членов кабинета министров, который должен был быть представлен на утверждение по возможности быстро созванному в Венгрии будущему Национальному собранию. Сами члены этого будущего венгерского правительства были поражены тем, с какой политической сдержанностью русские составили этот проект кабинета министров. Никто даже не ожидал, что Сталин допустит образование правительства, ведущими членами которого станут венгерские генералы армии Хорти и представители аристократии.

Генерал от жандармерии Габор Фараго, член бывшей делегации по подписанию соглашения о прекращении военных действий и министр продовольствия в кабинете Миклоша, попытался понять мотивы этого шага. От Йозефа Габора, венгерского политэмигранта, вернувшегося из Москвы деятеля коммунистической партии, он получил следующий ответ: «Почему мы посадили в кресло премьер-министра одного из генералов Хорти? Ну, с нашей точки зрения, все венгры имеют право работать на благо своей страны и сражаться за нее. <…> Что же до этого конкретного случая назначения Миклоша в качестве премьер-министра, то… по всей видимости, Венгрия еще долгое время будет оставаться полем боя. За немцев, к сожалению, все еще сражается немало венгерских офицеров и солдат. И эти венгры наверняка задумаются, когда узнают, что премьер-министром венгерского антифашистского правительства стал не кто другой, как высший по званию генерал армии. Мы надеемся, что венгерские офицеры сделают из этого выводы и выступят против немцев. Таким образом, генерал-полковник Миклош сможет благодаря своей высокой должности сократить страдания венгерского народа…»

Еще в Москве было согласовано местопребывание временного Национального собрания и правительства. Поскольку в ближайшее время вряд ли можно было рассчитывать на падение Будапешта, венгры предложили Сегед, город на юге страны, относительно меньше пострадавший от превратностей войны. Молотов имел по этому поводу другое мнение. «Если я хорошо помню, – сказал он, обращаясь к присутствующим, – то Лайош Кошут 12 апреля 1849 года перед тогдашним Национальным собранием объявил о свержении династии Габсбургов и призвал в этом городе к созданию республики. Не желая оказывать давление на присутствующих, я все же считаю, что Дебрецен больше подходит в качестве местопребывания временного Национального собрания и правительства, чем Сегед!» Это предложение было единогласно принято, поскольку венгры сами чувствовали, что им, в их нынешнем положении, вполне логично повести борьбу за новую Венгрию оттуда, откуда ее повел и Кошут, чье имя было известно каждому венгру, за сто лет до сего времени.

Прибывшие в Дебрецен путешественники разместились в единственном в городе большом отеле «Арани бика» [81] . Только для генерал-полковника Миклоша нашлось отдельное жилье.

В последующие дни в Дебрецене внезапно закипела активная жизнь. Генерал Шушейков, который вместе со своим штабом отвечал перед Москвой за организацию и процесс становления венгерского правительства, с громадным пылом и усердием стал собирать вокруг себя тогдашних политиков и общественных деятелей, которых можно было разыскать в занятой русскими части страны. Настроение жителей города также стало постепенно улучшаться. За прошедшие недели Дебрецен перенес много неприятностей от русских солдат. Около 7 тысяч голов племенного скота дебреценских фермеров, которые паслись в Хортобадьской пуште, были согнаны русскими в одно место и увезены. Равным образом и женщины были для них дичью, на которую можно спокойно охотиться. Все больницы и приюты города были полны этими несчастными, пишет в своих воспоминаниях доктор Йозеф Вазари, брат бургомистра Дебрецена. «Когда же из Советского Союза прибыл специальный поезд с венгерскими генералами и стало известно, что через пару-тройку дней в Дебрецен должны прибыть также и английские и американские генералы, его жители воспрянули духом. Давление русских постепенно стало совершенно непереносимым, но теперь городское население надеялось, что создание венгерского правительства сможет облегчить их долю».

81

Arany Bika – «Золотой бык» (венгр.)

Начались приготовления к установлению Временного национального собрания. Поскольку возможности сообщения с сельской глубинкой из-за идущих военных действий были весьма ограниченными, то Миклош, Фараго, Вёрёш, Телеки и остальные должны были удовлетвориться только проведением выборов в городах. В результате их усилий из 38 городов и крупных селений в Дебрецен были направлены 212 депутатов. Они представляли 1,4 миллиона человек, что составляло около 14 процентов от всего населения довоенной Венгрии.

Первое заседание Временного национального собрания состоялось 21 декабря в помещении старой кальвинистской коллегии. В ходе первого дня своей работы оно приняло резолюцию, в которой говорилось, что собрание, «воплощая волю народа и олицетворяя суверенитет страны, лишившейся руководства, берет дело управления государством в свои руки». 22 декабря Временное национальное собрание избрало Временное правительство, во главе которого встал генерал-полковник Бела Миклош. В правительство вошли по два представителя социал-демократической партии и партии мелких сельских хозяев, три представителя коммунистической партии, один представитель национальной крестьянской партии и четверо беспартийных (три генерала и граф Телеки). «Дебреценское правительство», как оно стало называться в народе, смотрело на свои заседания не как иначе, как на работу коалиционного кабинета министров старого стиля. Соответственно этому было обязательно и голосование. Один высокопоставленный венгерский офицер, который нес службу в ближайшем окружении Миклоша, описывал эту работу следующим образом: «В 1919 году я был членом офицерской роты сегедских контрреволюционных войск и в качестве добровольца одним из первых покинул Сегед, чтобы освобождать занятый коммунистами Будапешт. И хотя события былого затягиваются туманом времени, я хорошо вижу различие между тоном коммунистов Куна и «дебреценским правительством». «Трепещи, скрывающийся в темноте контрреволюционер!» – такими плакатами в 1919 году был обклеен весь Будапешт. Теперь же, в Дебрецене 1944 года, это называлось «братское и тесное взаимодействие всех общественных классов», и не слышно было ни единого слова о коммунизме, не говоря уже о диктатуре пролетариата!»

О диктатуре пролетариата мечтали только немногие старые коммунисты образца 1919 года, у которых с приходом Красной армии ожили былые надежды на то, что они теперь смогут продолжить свою политику с того рубежа, на котором им пришлось остановиться в 1919 году. Они совершенно не представляли себе новых директив Москвы. «Они думали, что их товарищи, которые последние 20 лет провели в эмиграции в Москве, ежедневно беседуют в Кремле со Сталиным, постоянно обращающимся к ним за советами по тому или другому вопросу. Они не знали, что большая часть из эмигрировавших в Москву венгерских коммунистов была ликвидирована в ходе большой чистки конца 1930-х годов, тогда как остальные коротают свои дни в Москве в полнейшей уединенности, неустанно интригуя друг против друга. Это вполне объясняет то, что теперь, в декабре 1944 года, эти люди, преследовавшиеся режимом Хорти, изолированные от новой мировой ситуации и политики старые коммунисты, донимали своих вернувшихся из Москвы товарищей совершенно невероятными требованиями, как, например: Красная армия не должна требовать с Венгрии никаких репараций, поскольку Венгрия была первой страной, которая в 1919 году последовала призыву Ленина; или: следует немедленно создать венгерскую Красную армию и бросить ее в бой против румын и чехов. Когда затем русская Красная армия разобьет гитлеровский вермахт, венгерская Красная армия одержит верх над румынским и чешским империализмом, и тогда Венгрия, которая в 1919 году была разорвана на части, что сопровождалось изгнанием венгерского меньшинства из Трансильвании и Верхней Венгрии (Словакии), сможет снова проводить великовенгерскую политику». Об этом поведал в своих неопубликованных воспоминаниях Иштван Андреанский, бывший в правительстве Миклоша руководителем управления полиции в составе министерства внутренних дел.