Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх

Лохнер Луи

«Когда я собирался приступить к своим обязанностям, мистер Крупп фон Болен сказал мне буквально следующее: «Герр Гриссман, я официально назначаю вас ответственным за военное производство, чтобы вы лично не допускали ни малейших нарушений требований Версальского договора. Точные инструкции вы получите от господина Баура».

Георг Карл Фридрих Баур, член правления Круппа, представлявший концерн в Китае, Индии и на судостроительных верфях в Киле, получил задание тщательно изучить Версальский договор и его соответствие Закону о боевых средствах Германии во избежание каких-либо нарушений на предприятиях Круппа.

Второй случай произошел в 1935 году, когда Гитлер приступил к программе перевооружения. И я снова процитирую воспоминания

Арно Гриссмана:

«Когда при Гитлере началось перевооружение, меры, принятые им и его правительством, вскоре стали вынуждать компанию Круппа производить оружие, запрещенное Версальским договором. Я помню проходившие на протяжении нескольких лет бесконечно трудные переговоры в Берлине, во время которых на Круппа все больше оказывали давление с тем, чтобы он «уступил воле фюрера». Ему постоянно указывали на то, что другие фирмы «не столь упрямы» и выражают больше готовности «пойти навстречу нуждам отечества» в этих вопросах. Я не могу судить, насколько эти ссылки на другие фирмы соответствовали действительности; во всяком случае, я исправно сообщал о них господину Круппу фон Болену. Он оставался твердым и говорил: «Поведение других меня не касается. Мы можем обеспечить наших рабочих и служащих работой и едой и без производства запрещенных позиций оружия».

Ситуация постепенно ухудшалась, пока не произошло следующее. Генерал [Курт] Лизе однажды признался мне, что «терпение фюрера лопнуло». Мне дадут приказ, сказал он, посетить генерала фон Бломберга, который от имени фюрера заявит, что тот решил принять самые решительные меры, если господин фон Болен и дальше будет отказываться выполнять поручения правительства. Для всех информированных это означало, что он добьется подчинения и без Круппа фон Болена.

Я немедленно отправился в Эссен и доложил об этом разговоре господину фон Болену, которого возмутило принуждение под страхом наказания. Мы обсудили положение. Что было делать? Если, несмотря на столь грозный ультиматум, господин фон Болен продолжит сопротивляться, мы, зная ситуацию, могли не сомневаться, что в итоге господина фон Болена лишат права решать судьбу концерна и передадут ее Гитлеру или его послушным помощникам. И тогда будут осуществлены не только те требования, которые предъявляются к концерну в данный момент, но и поистине безумные планы, о которых я знал благодаря семилетним переговорам в Берлине.

Если господин фон Болен пойдет на уступки, он сохранит за собой право контроля и предотвратит захват концерна Гитлером. Тогда он хотя бы сможет помешать осуществлению безумных проектов и осторожно сдерживать выполнение требований фюрера.

Мне было поручено сообщить господину фон Бломбергу, что господин фон Болен готов отказаться от сопротивления требованиям артиллерийского управления на следующих условиях: он будет производить орудия калибром менее 17 см, в соответствии с производственными возможностями, существующими на данный момент на его предприятиях [курсив Гриссмана].

И господин фон Болен упорно придерживался своего решения».

Вполне естественно задуматься, как же фон Болен мог сопротивляться требованиям нацистов. Как и в случае с Имперским объединением германских промышленников, сказав «а», фон Болен должен был сказать и «б». Вскоре последовало категорическое требование военного начальства расширить предприятия Круппа, превышая пределы их рентабельности.

«К сожалению, принуждение под страхом захвата предприятия становилось все настойчивее, – заключает Гриссман. – И господин фон Болен, уступая давлению, вынужден был согласиться на расширение предприятий, что, как он справедливо оценивал, было ошибочным».

22 августа 1946 года во время Нюрнбергского процесса Герман Геринг показал, что за отказ Круппа подчиниться требованиям Гитлера его намеревались подвергнуть наказанию за саботаж. «Никто не имел права отказываться», – заявил он. По его

словам, господин фон Болен всеми силами уклонялся от принятия военных заказов и согласился на это исключительно из патриотизма. Он пояснил, что после Первой мировой войны Крупп с огромным трудом перевел предприятия на выпуск мирной продукции и не желал снова испытывать подобные проблемы.

Вряд ли Геринга можно считать другом фон Болена. Раздосадованный упорным нежеланием эссенского промышленника принимать военные заказы, он заявил одному из директоров Круппа вульгарным языком, который так любил: «Ваш выживший из ума тайный советник скорее готов делать ночные горшки, чем оружие!»

Правление директоров концерна Круппа открыто воспротивилось нацистскому правительству, которое потребовало перевести на выпуск исключительно военной продукции крупповские верфи в Киле и локомотивный завод в Эссене. Верфи фактически уже были захвачены нацистами, а локомотивному заводу было запрещено производить мирную продукцию. На этот раз оба приказа были аннулированы.

Но это был единичный случай успеха. Давление усиливалось, и, как мы уже знаем из показаний Гриссмана, Густав Крупп фон Болен вынужден был уступить.

Но как бы ни воспринимать уступки фон Болена – как позорную капитуляцию или неизбежное подчинение существующим условиям, – нет сомнений, что глава концерна не желал нарушать международный договор. Это подтверждает генерал Томас, писавший об отношении германской индустрии к Версалю:

«В эти дни крупный бизнес особенно обвиняется в помощи приготовлениям к войне, тогда как он всегда подчеркивал необходимость выполнять военные и политические условия Версальского договора.

Я лично по приказу тогдашнего военного министерства рейха дважды посещал тайного советника Дуйсберга, главу «ИГ Фарбен», с целью заинтересовать его концерн производством газовых снарядов. Оба раза тайный советник Дуйсберг отклонял мое предложение под тем предлогом, что крупные концерны с их широкими международными связями просто не могут себе позволить открыто нарушать требования договора. Той же точки зрения придерживались и большие электротехнические концерны».

Свое отношение к оружию Болен ясно изложил в речи, которую он произнес в ноябре 1933 года, когда Гитлер уже назначил его фюрером германской промышленности. Он сказал: «Германская индустрия убеждена, что мирное существование, реально обеспеченное взаимным и одновременным разоружением всех государств, способно дать такой толчок развитию экономики всех народов, какого даже близко не даст выполнение заказов на производство оружия» [65] .

65

Lehmann-Russbiildt O. Deutsche General-Feldmarschalle und ihr General-Geldmarschall. Berlin; Grunewald: Schriftenreihe der deutschen Liga fur Menschenrechte, 1953. S. 16.

Я сознаю, что это высказывание сразу будет подвергнуто сомнению тех, кто внимательно следил за Нюрнбергским процессом. На нем в качестве документального доказательства была представлена лекция, приписываемая Густаву Круппу, в которой пропагандировалась война, милитаризм и производство вооружения. В лекции содержалось и многословное восхваление Адольфа Гитлера, что заставляет недоумевать, как человеку, известному своей сдержанностью на язык, удалось сочинить столь пышный панегирик.

Лекция должна была читаться в Берлинском университете в конце 1943 года, но она так и не состоялась. Почему же? А потому, что начиная с 1938 года здоровье фон Болена стремительно ухудшалось, сначала ему отказали слух и зрение, а затем и мозг. Такое состояние здоровья Круппа вынудило Международный военный трибунал отказаться от его судебного преследования. К тому времени он уже был психически невменяемым.