Кровавый омут
Шрифт:
Он пристально разглядывал груды виниловых пластинок, кубик Рубика, мячик с лиловыми и зелеными шипами, медвежонка Бини, красный спичечный коробок «Корвет», серого кролика Ферби с розовыми ушами, дикобраза Соника в красных тапочках, крошечного Барта Симпсона на крошечном скейтборде, прочие, не столь знакомые цацки.
Особое внимание привлек брелок для ключей с кроликом Роджером. При беглом взгляде показалось, будто он сдвинулся. Просто чуть дрогнул. Джек, приглядевшись, ничего необычного не заметил.
Он всмотрелся в маленькую пластмассовую фигурку. Красный комбинезон кое-где полинял, равно как и кончики желтых перчаток. А голубые глаза поразительно яркие. Роджер пассивно замер в крестообразной позе, с какой-то мольбой на него глядя. Трагический взгляд абсолютно не соответствовал придурку кролику.
Припомнилось, как Вики недавно смотрела «Кролика Роджера». За неделю трижды прокрутила кассету, учась его точно копировать. Брелок ей понравится.
Он потянулся к ручке на дверце, видя вместо нее крепкий висячий замок. Странно. Любая другая, даже самая маленькая вещица стоит дороже всего содержимого шкафа. Зачем же его запирать?
— Закрываемся, — предупредил за спиной чей-то голос.
Джек оглянулся. Перед ним стоял хозяин с безразличным выражением на лице.
— Так рано?
— Сегодня в шесть. Чем могу служить перед закрытием?
Он снова повернулся к шкафу.
— Меня интересует одна безделушка.
— Трудно поверить. Определенно эти вещицы, по сравнению с прочим, интереса не представляют. Недавние увлечения. Отбросы поп-культуры.
— Именно поэтому мне кое-что нужно.
— Что, позвольте спросить?
— Брелок с кроликом Роджером.
— А. — Тонкие губы с трудом скривились в слабой улыбке. — Редкая вещь. Очень редкая.
— Не такая уж редкая. Прежде их продавали в несметном количестве, теперь не выпускают, а у меня есть истинный любитель...
— Прошу прощения. Брелок не продается.
— Шутите?
— Уверяю вас.
— Для чего же он выставлен?
Вновь мелькнула тень улыбки.
— Он мне просто нравится.
— Ясно. Для собственного удовольствия заперли рухлядь, разбросав вокруг ценные вещи... Вы не похожи на глупого постмодерниста.
— Надеюсь. Скажем, эти пустячки имеют для меня определенную сентиментальную ценность, и поэтому я их выставил на всеобщее обозрение.
— Сентиментальная ценность кролика Роджера превышает десять баксов?
— Боюсь, превышает.
— Пятнадцать?
Хозяин покачал головой:
— Не пойдет.
— Двадцать пять?
— Нет.
— Пятьдесят?
— Извините.
— Сто?
Беллито вновь отрицательно помотал головой и шире улыбнулся, довольный собой.
Бред какой-то. Наверняка розыгрыш. Отказываться от ста баксов за хлам?
Джек присмотрелся к ушам старика. Слухового аппарата не видно.
Ладно, пора блефовать.
— Пять сотен?
Снова нет.
Самодовольный сукин сын. Как же можно противиться? Постараемся его добить.
— Мистер, даю тысячу долларов — слышите? — тысячу американских долларов. Это последнее предложение. Выбирайте — деньги или брелок.
— Спасибо, выбираю брелок.
Джек испытал потрясение с примесью облегчения. Слишком увлекся торгами. Тысяча баксов за маленькую чепуховину? Кто тут сумасшедший?
Он снова взглянул в умоляющие глаза кролика.
— Ладно. Может быть, в другой раз.
— Нет, — ответил Беллито. — Я говорю «не продается» не для того, чтоб набить цену. Это значит, что вещь не продается.
— Понятно. Не осуждайте меня за попытку.
Упрямый хозяин взглянул на часы:
— Давно пора закрываться.
Джек кивнул и направился к двери.
— Слушайте, мистер...
— Батлер, — подсказал он.
— Скажите, мистер Батлер, вы действительно заплатили бы за брелок тысячу долларов?
— Я сделал предложение.
— Слово ничего не стоит.
— Правильно. И мы снова обмениваемся словами. Поэтому никогда не узнаем правду.
Он махнул рукой, вышел в сумерки.
С виду Илай Беллито — образец выдержки и хладнокровия, а вовсе не готовый к безумству насильник. В нем вообще никаких эмоций не чувствуется. Правда, виделись они мельком, а опыт показывает, что людей редко распознаешь с первого взгляда, однако ему далеко до лунатика, который в новолуние съезжает с катушек.
Будем надеяться. Поработаем три ночи сторожевой собакой, и все.
Притворно интересуясь витринами, Джек медленно проследовал до угла, перешел через дорогу к закрытому мебельному магазину. Ровно в шесть из антикварной лавки вышел рыжий стажер и направился к Хьюстон-стрит, потом пожилая женщина. Из цилиндров над окнами с лязгом выползли железные жалюзи. Через минуту вышел Беллито, запер их на ключ, собственноручно закрыл дверь решеткой, замкнул, свернул направо за угол, прошел по переулку десяток шагов и нырнул в дверь.
Родной дом, заключил Джек. Веди себя хорошо до самого утра, Илай. Не пропусти очередную серию «Клана Сопрано».
Он снова перешел на другую сторону посмотреть номер дома Беллито, слыша, как что-то хрустнуло под ногами. Стеклянные осколки, матовые и прозрачные... Поднял голову, видя, как разлетелся колпак и фонарная лампа, слыша низкий металлический звон. Сомнений быть не может — кто-то выстрелил в уличный фонарь. Скорее всего, дробью.
Джек огляделся. Плохо. Свет погас, дом погрузился во тьму. Кто это сделал? Сам Илай? Или тот, кто на него охотится?