Кровавый план египтянина
Шрифт:
– Перестань, Пашенька, – гладя его по волосам, вздохнула мать.
– Ведь говорила ты мне – не женись на Тоньке. Говорила, но я не послушал. А потом вроде все у нас хорошо стало. Света родилась, потом Толя… – Всхлипнув, он рукавом вытер слезы и улыбнулся. А потом Тонька начала… – Он снова заплакал. Мать, тяжело вздохнув, молчала. – Я не знаю, что мне делать, – проскулил Павел и, обхватив мать, крепко прижался к ней.
– Брось пить, сынок, – тихо проговорила мать, – и все будет хорошо.
– А как дети? – плача,
– Брось пить! – рассердилась мать. – И все будет как прежде – и работа, и дети, и…
– И жена шлюха, – договорил за нее сын. – Вот в чем вся причина. Я бы разошелся с ней, но она лишит меня детей. Я не знаю, что мне делать.
– Главное – бросить пить, – вздохнула Надежда Павловна, – пока ты еще можешь это сделать.
Павел, подняв голову, хотел что-то сказать. Зазвонил телефон. Надежда Павловна взяла трубку.
– Здравствуй, Надюша, – услышала она.
– Анатолий Сергеевич, – узнала она голос, – это вы. Я…
– Снова на вы и по имени-отчеству?.. – недовольно прервал ее Румянцев. – Как Пашка?
– Да все так же.
– Ясно. Вот что, приезжайте к нам, Анна у меня приболела. В общем, приезжайте и поговорим. Надо что-то с Пашкой решать… Я потому и звоню. Мне тут стюардессы сказали, что видели Пашку около пивного бара. Поддат крепко был. В общем, приезжайте.
– Он сейчас пьян сильно, – вздохнула Надежда Павловна. – Давайте завтра. Я, как он проснется, сразу повезу его к вам.
– Ладно, – согласился Румянцев. – До двух я дома буду. Приезжайте. Ну, – вздохнул он, – будь здорова, Надя. Вытащим мы Пашку.
– Толя, – вздохнув, позвала лежавшая на кровати Анна, – неужели Пашка…
– Слаб оказался, – прикурив у открытой балконной двери, сказал Румянцев. – Из-за бабы запил. Он детишек своих любит, потому и терпел ее выходки. А потом, когда она уже в открытую начала с этим Голубцовым встречаться, запил. Надо вытаскивать Пашку. Ведь его отец, Игорь, жизнь мне спас. Не могу я допустить, чтобы с Пашкой что-то случилось, не могу…
– Подожди… – удивилась Тоня. – Как это ты…
– Уезжаю я. И не знаю, когда вернусь, – ответил Антон.
– Как уезжаешь? – опешила она. – Ведь ты говорил…
– В общем, вот что. Ухожу я от тебя. Нашел я свою половину без хвостов, как у тебя. Расход у нас с тобой. Все, подруга, надоела мне ты и твои хвостики. Я, может, и буду хорошим отцом, но не для твоих огрызков. Хочешь со мной – оставь хвосты Пашке, тогда и говорить будем.
– Подожди, Антон, но ты говорил, что любишь, что не можешь без меня…
– Я тебя забрал бы хоть сегодня, но вижу твоих хвостиков – и кажется мне, что Пашка рядом. А мне это на хрен не упало. Я сам тебе могу парочку сделать. В общем, решай сама.
– То едешь куда-то, то нашел шлюху какую-то, то теперь…
– Да просто хотел, чтоб
– Но я мать, и я…
– В общем, решать тебе. Верни Пашку. На время мы с тобой перестанем встречаться. Ну а потом… – Он вздохнул. – А еще лучше, – тут же передумал Антон, – подай на развод. Оставь ты детишек Пашке. Будешь их навещать, только избавь меня от общения с ними. Решай!.. – Антон, не прощаясь, вышел.
Тоня сидела неподвижно.
– Мама, – подбежала к ней дочь, – мы когда в зоопарк пойдем?
– С папой пойдете! – крикнула Антонина и бросилась следом за Антоном.
– Матерый Казанова! – восхищенно пробормотал сидевший за рулем «ауди» Мамалюк.
– Ну, вот видишь!.. – Обняв плачущую Антонину, Антон поцеловал ее. – Ты пойми меня, не могу я с Пашкиными…
– Я уйду от него, – пробормотала Тоня, – и детей ему отдам. Только не оставляй меня.
– Уходи от детей и переезжай ко мне. Разведешься с Пашкой, и мы с тобой сразу распишемся.
Опустив голову, она молчала.
– В общем, как решишь, звони. А пока – до свидания. – Антон быстро пошел от подъезда к машине.
Тоня, плача, вошла в подъезд.
– И зачем тебе все это надо-то? – пожал плечами Мамалюк.
– Думаешь, я знаю? – усмехнулся Антон.
– Ты, Выключатель, какую-то хренотень затеял.
– Закрой пасть! – отрезал Антон. – Мне сказано, я и делаю то, что нужно. Сегодня еще двое приедут, их надо на хату устроить. Слышь, Колян, может, давай на этом заработаем пару сотен баксов? Их в мою хату, а я у тебя переторчу. Фраера с большими бабками приедут, мы и разживемся.
– А если он нас не встретит? – негромко спросил сидевший на полке СВ крепкий мужчина.
– Встретит, – уверенно отозвалась молодая черноволосая женщина. – Мы же ему деньги везем. А ради денег русские свиньи и мать родную продадут. Это я от них такую поговорку слышала.
– О том, ради чего мы приехали, ни слова.
– Хватит, Магомед. Я знаю, зачем мы едем, и, клянусь Аллахом, сделаю это. Если придется, пожертвую собой. Я сделаю это, и никто не сможет мне помешать.
– Веди себя спокойно. И так сейчас ко всем кавказцам относятся крайне подозрительно, а к чеченцам особенно.
– Я знаю, как вести себя! – отрезала женщина.
– Перестань, Захра, – рассмеялся он. – Ты ведешь себя…
– Я нахожусь среди тех, – гневно проговорила она, – кто убил моего отца, который защищал свою родину от гяуров, кто раздавил гусеницами танка моего дедушку и кто засыпал обломками дома в Грозном мою маму и моего сына. Мой муж погиб еще в первую войну. Я растила сына и никому не делала зла. А они пришли снова и… – Не договорив, она провела ладонями по щекам.