Кровавый поход
Шрифт:
– А кезанцы?
– По количеству трупов можно предположить, что бежали всего две с половиной тысячи. Остальные или мертвы, или захвачены.
Тамас глубоко вздохнул. Убедительная победа по всем канонам. Большая часть вражеской армии, включая всех высших офицеров, либо уничтожена, либо пленена.
– Дай нашим парням отдохнуть, – велел Тамас. – Всех кезанцев, кто может стоять на ногах, отправь хоронить убитых.
– Что нам делать со всеми этими пленными? Мы не можем взять их с собой. Бездна, мы не можем даже нести наших собственных раненых – не забывай, что брат Беона все еще идет за нами с тридцатью тысячами пехоты.
– Когда он нас догонит?
– Пленные дают расплывчатые показания, но, соединяя их вместе, я предположил бы, что враг приблизительно в неделе пути от нас.
Не так уж и далеко. Если Тамаса задержат в дороге раненые и пленные, кезанская пехота перехватит его еще до границы с Деливом.
– Как Беон?
– Хочет тебя видеть.
– Хорошо. Олем?
– Я закончил, сэр. – Телохранитель вытер иглу о свой мундир. – Выглядит не очень симпатично, но швы прочные. Попытайтесь в ближайшие дни не напрягать зрение.
Тамас поднял карманное зеркальце:
– Я похож на жалкого инвалида. Подай мне шляпу.
– Она будет натирать швы.
– Перевяжи мне голову носовым платком. Я не могу вести переговоры с врагом в таком виде.
Олем сделал Тамасу повязку, и фельдмаршал осторожно надел свой бикорн. [1]
– Как вы себя чувствуете, сэр?
– Как в кровавой бездне. Пойдем повидаемся с Беоном.
Идя через лагерь, Тамас пропустил Гэврила и Олема вперед. Гэврил умудрился пройти через всю битву без повреждений, не считая синяка под глазом, а Олем, по обыкновению, не обращал внимания на собственные раны. Его левая рука была туго перевязана, но свежая кровь уже впиталась в белую сорочку на плече.
1
Бикорн – двууголка, двурогая шляпа, наподобие той, что носил Наполеон Бонапарт. (Прим. перев.)
– Олем, позаботься о себе, – распорядился Тамас, когда они подошли к пленным.
– Я в порядке, сэр.
– Это приказ.
Олем уступил и захромал назад в лагерь. Тамас пожалел, что отпустил его, но телохранителю все-таки нужно отдохнуть и подлечиться.
Пленных еще ночью согнали за наспех возведенный частокол, связав им руки и ноги. За ними следила Седьмая бригада. Девятой нельзя было сейчас доверить охрану кезанцев – они приняли на себя всю тяжесть атаки кирасир и большинство еще жаждали крови.
– Фельдмаршал хочет видеть генерала Беона, – объяснил Гэврил охраннику.
Тот отправился за частокол и спустя несколько минут появился, ведя под конвоем Беона.
Кезанский генерал выглядел не лучшим образом. Левая рука висела на перевязи, швы на лбу и на тыльной стороне правой руки выглядели грубыми и болезненными. Он заметно хромал.
– Генерал! – поприветствовал его Тамас.
– Фельдмаршал. – Беон устало поклонился. – Я должен поблагодарить вас за то, что вы вчера спасли меня от ваших солдат.
– Не стоит.
– Я должен поблагодарить. Но не стану. – Беон опустил голову. – Не знаю, смогу ли я жить с позором поражения.
Гэврил прислонился к жерди в частоколе.
– Не будьте так строги к себе, – посоветовал он. – В конце концов, вы сражались с Тамасом.
Фельдмаршал постарался не показать раздражения.
– Возможно, благородный человек не должен прибегать к обману, но в итоге победа – это все, что имеет значение на поле боя.
– Чистая правда, – согласился Беон. – Это было хорошо придумано. Вырыть и замаскировать траншею всего за день. Вы не подпускали моих разведчиков, а туман полностью скрыл ее из виду. Вы переиграли меня, фельдмаршал. Вы знали, что я прикажу атаковать, когда увижу, что вы пытаетесь переправиться через реку.
Тамас позволил себе легкий поклон.
– Браво, – со вздохом произнес Беон. – И что будет теперь? Как видите, вы захватили тысячи пленных. Мы сейчас за сотни миль от ближайшего города, который мог бы заплатить выкуп. В предстоящие две-три недели тысячи людей с обеих сторон умрут от плохого лечения и болезней.
– Я послал человека в ваш лагерь с предложением о переговорах, – сообщил Тамас. – Хочу отпустить всех ваших солдат и большинство офицеров в обмен на еду, боеприпасы и обещание не участвовать в войне.
– Не участвовать в войне? – удивился Беон. – Как человек чести, я должен сказать вам, что большинство моих офицеров не станут соблюдать это условие. Как только вы освободите их, они снова начнут сражаться с вами.
– Я ожидаю, что вы, как человек чести, назовете мне имена тех ваших офицеров, на слово которых можно положиться.
Беон усмехнулся:
– И только их вы отпустите к остаткам моей армии? Ясно. Разумеется, вы понимаете, что обещание будет действительно лишь до тех пор, пока мой брат со своей пехотой не настигнет вас и не освободит меня и моих офицеров от данного вам слова?
– Понимаю. И я не говорил, что отпущу лично вас.
Беон наклонил голову набок:
– Не представляю, чем могу быть вам полезен. Мое присутствие не помешает брату начать атаку.
– Тем не менее. Я не хотел бы, чтобы вы в этот момент оказались на стороне врага.
– Вы не верите, что я сдержу обещание?
– Дело не в этом. Между прочим, генерал Сетал лестно отзывался о вас.
– Он отважно сражался. Мне доводилось с меньшим количеством кирасир побеждать более крупные отряды пехоты. Передайте ему, что это была прекрасная оборона.
– Он погиб.
Беон склонил голову.
Кто-то откашлялся за спиной у Тамаса. Он обернулся и увидел посыльного.
– Сэр, кезанцы прибыли для переговоров.
– Хорошо. С вашего позволения, генерал Беон.
Кезанцев представляли все оставшиеся у них офицеры. Полковник, пять майоров и шесть капитанов. Тамас пробежался по ним взглядом. Противник отступил лишь тогда, когда положение стало угрожающим. Но только два майора оказались ранены. Это означало, что другие бежали, даже не вступив в бой.