Кровавый поход
Шрифт:
Он лишь надеялся, что Бо в самом деле на его стороне.
22
Тамас ожидал, что к ночи кезанские драгуны приблизятся настолько, чтобы рассмотреть позиции адроанцев. До тех пор оставалось часа два.
С опушки леса доносился стук топоров. Солдаты рубили деревья, а потом волокли по пыльной земле туда, где Тамас решил построить укрепления. Ближе к реке тысячи лопат вгрызались в песчаную почву с таким скрежетом, что у Тамаса по спине ползли мурашки. Его раздражал этот звук. Словно кто-то царапал когтями ему по зубам.
Возле реки Андрийя чистил ружье. За последнее время ремень Отмеченного украсило множество беличьих хвостов. Он выглядел лучше других солдат. Щеки слегка округлились от обильной еды, а на лице не было заметно усталости.
Впрочем, глаза выдавали его. Широко раскрытые, ярко горящие, непрерывно перебегающие с одного предмета на другой. Как и остальные Отмеченные Тамаса, Андрийя уже несколько недель находился в постоянном пороховом трансе. Это было чрезвычайно опасно. Пороховая зависимость могла вызвать головокружение, потерю ориентации, обморок или даже смерть.
– Я бы на твоем месте, солдат, на время отказался от пороха, – посоветовал ему Тамас.
Андрийя смерил его взглядом. Губы порохового мага скривились в недовольной гримасе, и на мгновение Тамас подумал, что тот сейчас скажет какую-нибудь дерзость.
– Хорошо, сэр, – неожиданно согласился Андрийя. – Наверное, так и нужно сделать.
– Где Влора?
Андрийя пожал плечами. Тамас поневоле задумался, куда пропала дисциплина в его армии.
– Что это значит?
– Я не знаю, сэр.
– Так найди ее.
– Она не станет говорить с вами, сэр.
– Повтори, солдат.
– Она сказала – я только повторяю ее слова, – чтобы вы провалились в бездну.
Тамас резко вдохнул. Такого не должно быть. Такого вообще не должно быть. Он быстро обдумал варианты. Можно приказать выпороть Влору. Если бы любой другой солдат сказал ему что-то подобное, Тамас не сомневался бы ни секунды. Но Влора была… кем она для него была? В другое время он посчитал бы ее членом своей семьи. Но она объяснила, что теперь это уже не так.
С другой стороны, почему бы не устроить показательную порку накануне решающего сражения? Он заглянул себе в душу. Да, это подняло бы боевой дух.
Он мог объявить Влоре выговор перед строем. Но что, если она опять бросит ему вызов? У Тамаса не останется другого выбора, кроме как наказать ее по-настоящему. С таким характером, как у нее, дело может закончиться виселицей.
– Собери пороховой совет, – велел Тамас. – Я хочу отдать кое-какие распоряжения. Скажи Влоре, чтобы тоже пришла.
Андрийя отсалютовал и вернулся к чистке оружия. Фельдмаршал направился к кострам, чтобы раздобыть что-нибудь на ужин.
Солдаты выстроились в очередь за едой. Олем стоял на раздаче в окружении нескольких штуцерников – надежных парней, способных навести порядок. Остатки конины быстро разложили по оловянным мискам.
Лагерь понемногу обустраивался, но работы по указаниям Тамаса еще продолжались. Разбили палатки, разожгли небольшие костры. Охотничьи отряды разбрелись в разные стороны, чтобы добыть дичи и наловить рыбы. То и дело вспыхивали драки. Дерущихся быстро разнимали, но тут же в другом месте начиналась новая потасовка. Похоже, главным поводом для раздоров была еда, кое-кто из солдат пытался получить свою порцию без очереди. Возможно, мясо и подкрепит силы сегодня, но на завтра его уже не останется, и дисциплина совсем ослабнет.
– Сэр!
Голос Андрийи прервал размышления Тамаса. Перед ним собрались девятнадцать мужчин и женщин: весь его пороховой совет, включая новичков, которых Сабону удалось набрать почти перед самой своей гибелью.
– У нас не хватает пороха и пуль, – начал Тамас без всяких предисловий. Он заметил Влору позади группы, но старался не встречаться с ней взглядом. – Завтра мы будем сражаться против почти шестнадцати тысяч кавалеристов. Я подготовил им ловушку, которая должна уравнять силы, но тем не менее это будет жестокая битва.
Тамас оглядел собравшихся и внезапно почувствовал усталость. Нога снова заболела. Он подумал, что было бы неплохо самому принять немного пороха, но сдержал себя. Нужно сохранять его для солдат. Он подошел к большому камню и сел, жестом предлагая пороховым магам устраиваться, кому где удобно. Большинство уселись прямо на песок. Влора осталась стоять со скрещенными на груди руками. Тамас старался не замечать ее.
– Я собираюсь распределить пули и порох так, чтобы вам хватило его на следующие двадцать четыре часа. Ваша первая задача – не подпускать кезанских разведчиков к лагерю ближе чем на полмили. Не позволяйте им подниматься на возвышенности. – Он указал на склоны Адроанских гор на востоке. – Они не должны увидеть то, что мы для них подготовили. От этого зависит жизнь каждого солдата. Но при этом им следует видеть, что мы чем-то заняты. Копаем, строим плоты. Возможно, пытаемся восстановить мост. Время от времени подпускайте кого-то из разведчиков чуть ближе, а затем позвольте ему ускакать с пулей в плече или чем-то другим, столь же убедительным. Завтра продолжится то же самое. Вероятно, Беон не станет нападать, пока не появятся кирасиры. Но как только он увидит благоприятный момент для атаки, то сразу же им воспользуется.
– А если он почует ловушку? – спросил Андрийя.
– Тогда мы завтра ночью переправимся через реку и встретимся с Беоном по другую сторону Пальцев.
У фельдмаршала было предчувствие, что этого не случится. Беону необходимо остановить его прямо здесь. Чем дальше Тамас пройдет на север, тем больше у него будет шансов получить помощь от деливцев и переправиться обратно в Адро. Фельдмаршал надеялся, что эти соображения подстегнут Беона. Его тревожила перспектива столкнуться с кезанской армией на открытой Северной равнине.
– Мы разобьемся на две группы, – объявил Тамас. – Пока одна наблюдает и отстреливает кезанских разведчиков, другая будет отдыхать.
– Нам не нужно отдыхать. – Андрийя оскалил в улыбке кривые пожелтевшие зубы. – Нам нужен только порох.
Тамас поднял руку, останавливая Андрийю:
– У тебя еще будет время, чтобы убить кучу кезанцев. А сегодня ночью вы все должны немного отдохнуть.
Было около шести часов вечера, жаркое солнце уже покраснело над Янтарной равниной. Тамас задумался, не станет ли эта ночь для него последней.