Кровавый Прилив
Шрифт:
— Я знаю тебя! — злобно проревел мятежник. — Видел, когда служил в легионе! Ты — его сын! Сын одноглазого Хотака!
— Если сдашься сейчас, сохраню тебе жизнь, — спокойно бросил в ответ Бастиан.
Моряк, звеня кольцами в ухе, безумно расхохотался;
— Сохранишь?! Сохранишь для своих любимых шахт!
Он широко размахнулся, намереваясь прикончить Бастиана, но, видимо от гнева, сделал это слишком широко. Бастиан бросился вперёд и вонзил клинок в горло моряка, который не успел до конца поверить, что уже мёртв. Его оружие упало на палубу, а Бастиан, уже не обращая
Впереди показалось семь дверей, и чёрный минотавр насторожился — надо было держать ухо востро, смерть могла скрываться за любой из них. В конце узкого коридора виднелась дверь в каюту капитана, украшенная золотым символом кракена. Изнутри доносились такие звуки, будто кто-то лихорадочно метался, что-то разыскивая. Бастиан двинулся туда, но тут одна из досок предательски затрещала — шум мгновенно прекратился.
Он медленно, затаив дыхание, вошёл в полутьму каюты, и сразу же сбоку на него кинулась высокая фигура. Бастиан не удержался на ногах, и оба рухнули на дубовый стол, который, не выдержав их веса, разлетелся на куски. Оружие полетело в стороны, и теперь все решала только сила мускулов. Толстые пальцы врага искали горло Бастиана, а тот изо всех сил пытался не допустить этого.
— Ты не получишь их! — проскрежетал здоровенный минотавр.
Его рука сорвалась с шеи Бастиана, давая тому небольшое преимущество, но не успел наследник свободно вздохнуть, как в руке мятежника блеснул кинжал.
Бастиан уже попрощался с жизнью, когда капитан внезапно вздрогнул и выкатил глаза. Язык бессильно вывалился изо рта, а рука с лезвием мягко упала на грудь противника.
Кто-то оттащил труп в сторону. Бастиан с трудом разглядел двух стоящих над ним легионеров, держащих тело за ноги.
— Мы успели вовремя, милорд. Вы не пострадали? — спросил один из них.
— Кажется… Кажется, нет… — полузадушено пробормотал Бастиан. — Конечно, капитан мне был нужен живым для допроса, но… я благодарю вас.
Один из солдат помог ему встать на ноги, и Бастиан, взяв свечу, с любопытством осмотрел ужасный беспорядок в каюте. Свитки были выброшены со всех полок и ящиков, большинство карт и пергаментов свалено в груду посередине. Рядом стояла потолочная масляная лампа, которую капитан, очевидно, снял, чтобы оставить имперцам вместо документов лишь пепел, но не успел претворить свой план в жизнь.
— Как там наверху? — спросил Бастиан.
— Осталась только зачистка пленных, почти все мятежники мертвы, милорд!
— Я хочу, чтоб судно обыскали сверху донизу! Любого выжившего офицера немедленно отделять от остальных и изолировать.
— Да, милорд! — Оба минотавра со всех ног кинулись выполнять приказание.
Бастиан подобрал несколько схем и принялся их разглядывать. Это были карты восточного побережья Ансалона, Кровавого моря и восточных островов Митаса и Котаса — сердца империи. На карте Митаса столица Нетхосак была нанесена с образцовой точностью, на других виднелись почти все имперские колонии вне Кровавого
Просматривая, Бастиан одну за другой отшвыривал карты, мрачнея на глазах. Потом он неожиданно поднял последние две — в них явно было что-то не так, и он почти проморгал это. Наследник осторожно расправил пергамент — слабая пометка на дальнем краю справа в первый раз ускользнула от его внимания. Кто-то набросал имя и контуры маленького острова, а затем попытался стереть их. Острые глаза Бастиана, наконец, разобрали знаки, и он, схватив карту, немедленно бросился на палубу.
На «Щите Донага» он нашёл Маграфа, изучающего списки судовых повреждений. Здоровенный капитан был весь в крови, поперёк груди белела свежая повязка, но в ухе уже гордо красовалось шестое кольцо.
— Капитан! Как скоро мы сможем поставить паруса и лечь на новый курс?
— Думаю, часа через два, не раньше. Многое надо починить, а мы так и не решили, топить это судно или вести в порт. С одной стороны…
— Топите — и побыстрей. Оно только задержит нас, а мне нужна сейчас вся скорость, которую может выжать «Щит». Идём в ближайший порт и снаряжаемся для долгого плавания.
Кольца в ухе капитана громко зазвенели, когда он резко поднял голову от списков:
— Вы нашли что-то важное, милорд?
— Думаю, да. — Бастиан развернул карту и показал опытному моряку. — Знаешь такое место?
— Кое-что об этом острове мне известно. Тут ещё что-то стёрто и дописано от руки, мне никак не разобрать…
— Это может дать ключ к окончательному разгрому всех мятежников!
— Раз так, — обнажил жёлтые зубы Маграф, — я немедленно прикажу своим лентяям удвоить усилия! Мёртвых хоронить не будем. Клянусь, мы поднимем паруса не позднее чем через час, милорд!
Капитан повернулся и принялся орать на первого помощника. Бастиан медленно скатал карту, бросив последний взгляд на слово, которое могло поставить точку в затянувшейся борьбе.
— Петарка… — прошептал он. — Петарка…
Гром опустился на колени рядом с телом своего компаньона и начертил на его груди невидимый символ.
— Это птица, — объяснил Валун безразличному Фаросу. — Отец Грома был жрецом Саргаса… раньше…
Гром уложил мёртвого минотавра так, чтоб меньше бросались в глаза страшные переломы.
— Отец никогда не терял надежду на то, что Первый Рогатый возвратится к своим детям, и потихоньку обучил меня всем надлежащим ритуалам…
— Полная ерунда, — фыркнул Фарос.
— Ну, может, и так… — Минотавр с изуродованным лицом продолжал совершать последние приготовления к похоронам друга. — Все, теперь можно проститься с Сефрамом…
Фарос не сказал этим двоим, что Сефрам был ещё жив, когда он нашёл того в пещере. Его новые друзья были уверены, что их приятеля убил людоед, а Фарос неожиданно смог отомстить за его смерть. Ему было всё равно, что они вообразят.
— Удивительно, как ему удалось уйти так далеко, — покачал головой Валун. — Впрочем, о нас можно сказать то же. — Однорогий минотавр глянул на Фароса: — Если бы не твоё вмешательство, мы бы давно были мертвы.