Кровавый рассвет
Шрифт:
Ей нравилось ощущать, что он жаждет близости с ней, еще сильнее, чем она с ним. Она его потерянная красота, он ее темная мощная суть. Красота и сила соединятся в одно, чтобы владеть малопривлекательным миром, который остался им взамен небес.
– Я исправлю здесь все по-своему, – пообещала Николетт, выдыхая слова ему в крыло. Его ее дыхание не обжигало. – Людей не останется. Они не нравятся мне. И мне не нравится то, что ты испытывал к ним.
Она имела в виду его избранников и любовников. Их было много: цари, короли, императоры, ученые, философы, поэты, иногда даже монахи. Все, кто потом кончал с собой у раскрытого в пустую ночь окна. Потому что он бросал всех. Нельзя удовлетвориться с другими,
Черные когти подняли ее лицо за подбородок.
Она долго смотрела ему в глаза. Ей хотелось ощутить на своих губах поцелуй настоящего черного чудовища, каким она никогда не была. И он ее поцеловал.
Как похоже на сон! Если бы она сама поцеловала бронзовую статую, то ощутила бы все то же самое.
– Но тебе нравится убивать, – прошептал он в ее полураскрытые губы, это было уже утверждение, а не вопрос. Черные когти гладили ее щеки, а из губ Николетт вместе с дыханием вырывалась легкая струйка огня, который не мог его обжечь. Он и так уже весь был обожжен. Когда он пал с небес, от него остались лишь обугленные мощи, которые сейчас обретали жуткую сказочную форму пугающего божества.
Он и пугал, и притягивал. И он во всем был прав. Не за чем было подтверждать его слова, но ей захотелось утвердительно кивнуть.
– Я называю это вершить суд, – поправила Николетт.
И ему это понравилось. Он всегда был за то, что недостойные жить должны умирать. Почему бы не от ее руки?
Иногда статуя засыпала в углу, снова обращаясь в гранит, а иногда он куда-то исчезал. Он тоже вершил свой суд над непокорными и просто неугодными ему людьми, или отступившимися от службы ему демонами. Николетт снова и снова возвращалась к тому месту, где впервые увидела его воплоти, точнее в каменной нише, такого же неживого, как гранит, в который он был обличен. Но где-то под этим гранитом чувствовалось огненное дыхание. Он никогда не умирал, но изредка погружался в сон. Особенно глубоким этот сон становился тогда, когда он терял свою светлую половину. Когда ее убивали. Ее убивали много раз, так и не дав воссоединиться с ним. Больше этого не случится. Николетт решительно сжимала и разжимала пальцы, складывая их в кулак перед рукоятью меча. Она научилась драться так хорошо, как никто больше не мог. При ее врожденных задатках это было совсем не сложно. Она ведь не человек. А все ангелы бога – воители. Со времен небесной войны – самой первой войны и в мире, и в библии. А причиной тому она. Он! Дьявол! Но ведь она и он, это две части одного целого. Как ночь и день. Когда часы достигнут роковой точки, ночь и день сложатся в одно, произойдет солнечное затмение. И в прямом, и в переносном смысле. Николетт ждала, часы тихо пели.
– Иди к нам! Уже скоро! Мы тоже ждем!
Однажды они уже отведали ее крови, и им не терпелось получить еще. Но больше она не станет их кормить. Николетт нарочно порезалась, чтобы ощутить их ахи и охи разочарования. Они жаждали выпить из нее всю кровь, но она им не давала. И их тиканье стало надрывным.
– Не смотри на фанатика! Просто убей!
Николетт навострила чуть заостренное ухо, даже откинула в сторону золотистый локон, чтобы лучше расслышать, но часовой механизм уже замолчал. Она ведь и так все поняла, но хотела думать, что ослышалась. Они имели в виду того парня. Наверное, стоило свернуть ему шею. Она не сделала этого только из уважения, в конце концов, он такой же фанатик бога, как она дьявола. Никакой хорошей памяти о всевышнем у нее давно уже не осталось, но стойкая вера этого молодого фанатика, как будто готова была сотворить чудо.
Его вера его убьет. Потому что дьявола убить нельзя. А именно этого юноша и жаждал. Всем своим неопытным
Фердинанд думал, что, уничтожив дьявола, можно повергнуть зло. Фердинанд! Такое земное имя, у такого необычного человека. Он ведь все равно умрет, как и любой человек. Так почему бы не ускорить этот момент.
Часы намекали на это. Только сейчас у нее были куда более важные дела. Николетт мысленно велела клочку бумаги перед ней развернуться. И предмет покорился ей, как покорилась бы любая материальная вещь. На миг он стал живым. Крохотный свиток развернулся на камне. Сегодня ночью ей принесли его ее неземные слуги. Мелкие бесы летали всюду и все видели. Им все было интересно. И вот список ее злейших врагов лежал перед ней. Всего-то семь имен. И почти все из ордена Фердинанда. Хоть Николетт и была уверена, что список еще не завершен, но решила, что действовать нужно незамедлительно. Конечно, можно было поочередно прийти к ним всем с мечом, но на сегодня у нее были намечены другие жертвы. А времени осталось совсем чуть-чуть.
Кровь из пореза на ее ладони уже начала воспламеняться. Огненные камни касались каменистого пола, скатывались в искусственный водопад и вспыхивали там.
Не стоит тратить кровь зря. Николетт нашла в кармане осколок железного пера. По преданиям именно таким пользовался дьявол, когда заключал договор со своими жертвами. Она договоров заключать ни с кем не собиралась. Ее методы были королевскими. Именно поэтому ее темный отец в нише так жаждал воссоединиться с ней. Он сам был тенью, она источников власти.
Николетт собрала кровь с пореза кончиком пера. У нее был с собой маленький клочок бумаги. Как раз достаточно для того, чтобы на нем уместились семь имен. Ее кровь слегка прожигала бумагу. Писать чернилами было бы легче. Но только кровь имела силу.
Красивые закорючки букв вились вплотную друг к другу. Семь имен со всеми их церковными титулами и званиями. Вот они и в ее власти! Те, кто задумал убить ее, пусть сами умрут. Николетт дохнула на бумагу и долго смотрела, как та горит. Вместе с ней горели и чьи-то жизни. Ровно семь жизней.
Пепел осыпался на каменный пол. Вот и все!
Николетт смотрела на свершенное с чувством собственного удовлетворения. Ей нравилось быть к людям настолько же жестокой, насколько они жестоки к ней. Это называлось правый суд. Бог должен был поступать именно так, но не поступал. Он миловал мерзавцев и закрывал глаза на страдания невинных. Таким образом, и невинные вдоволь настрадавшись, приобретали толику подлости, преподанной им жизнью. В мире просто не оставалось чистоты, потому что некому было ее охранять. Бог спал у себя в небесах, точно так же, как древний дьявол в своей каменной нише. Трудилась во славу справедливости одна Николетт. И ей это нравилось! Нравилось карать грешников. Нравилось брать в руки меч. Нравилось уничтожать подлецов, как магией, так и оружием.
С ней никому не справиться! Но у нее еще длинный список жертв. Николетт крепко сжала рукоять меча и поднялась с каменного пола. Лезвие со скрипом царапнуло камень. Оно отведало столько крови, что теперь могло бы сокрушить и целые города. Что такое драконий огонь в сравнении с ее праведной местью?
На сегодня жертв хотя бы трое. Куда больше, чем у религиозных фанатиков из охотившегося за ней ордена. Она выходила на охоту так же хладнокровно, как и они. И у нее тоже были свои боги – тишина, темнота и одиночество. Да еще пустота в нише, где вот-вот может появиться его статуя. Естественно, сегодня она пойдет убивать, но перед этим надо как следует помолиться.