Кровавый рассвет
Шрифт:
Кровавое посвящение
Ему снилось уже не молельня, а место похожее на пещеру. Такими были святилища древних богов. Но какими были их обряды? Здесь происходило все то же самое, что и во время его настоящего посвящения. Только собравшиеся не были монахами. Они не были людьми вообще. Это были странные сказочные существа, чем-то похожие на троллей, джинов или ифритов, только куда более пугающие. Наверное, так и выглядят твари в аду. И они собрались вокруг него кругом. Они тоже пели какие-то
– Фердинанд! Фердинанд! Фердинанд!
И каждый раз его имя звучало с разными интонациями. Впервые оно показалось ему чужим.
Кровь его братьев бурлила в нем, призывая к действиям, но он был как будто скован. Он пытался разглядеть тайные символы на стенах за головами монстров, но видел только кровоточащие свечи.
А еще он видел ее, живую, с темными пепельными крыльями, сомкнутыми кругом над золотистой головой. Даже во сне ему стало жарко от ее вида, как будто к лицу поднесли горящий факел.
Ничего удивительного. Для человека естественно падать в обморок при ее виде. Ведь если верить преданиям, то именно так выглядел Денница задолго до своего падения. Самое красивое создание бога должно поражать.
Она и поражала, и восхищала, и немного пугала. Красивое лицо было удивительно неподвижно. Золотые пряди вились вокруг него, как живые змеи. Сама она бледная, но губы, как будто в крови.
Фердинанд не сразу рассмотрел гигантскую черную тень за ее спиной. Тень как будто жила. Как будто это кривое зеркало за ее спиной отражало вместо золотого создания черного монстра.
То, что происходило вокруг него, так напоминало посвящение. Кровавое посвящение. Николетт подняла руку, в которой блеснул заточенный золотистый серп.
Серп – знак судьбы. А сны – лабиринт сознания.
Фердинанд попытался отшатнуться, но она уже царапнула серпом по его ладони. Брызнула кровь, горячая даже во мне.
И сон оборвался.
Фердинанд видел себя идущим по полю, заросшему какими-то странными сорняками, почти выше его головы. Растения будто жили. Он продирался через них с трудом. А жуткие гомонящие твари, попрятавшиеся в них, хватались за его рясу, царапали ступни, руки и лицо. В его пальцах лежал серп. Во сне Фердинанд четко знал, что нужно порезать себе серпом оба запястья и оросить кровью поле, чтобы поднялась из праха и ядовитых зарослей великая армия Николетт.
– Ты ведь хочешь сделать это для меня? – ее красивый голос как будто смеялся над ним. Он не спрашивал, а утверждал и в то же время доносился, как будто из загробного мира.
Так оно, наверное, и было, ведь в конце поля в самых зарослях, подобно надгробию, стояла статуя с ее лицом. Все тот же ангел, которому он молился в церкви.
Статуя ждала, совсем не сомневаясь в том, что он ради нее порежет себе запястья. И во сне он был готов к тому, чтобы это сделать. Всего один шаг отделял его от самоубийства во имя неизвестно какого сатанинского божества.
На высоком постаменте под ней было что-то написано, но Фердинанд смотрел только на ее лицо. Снизу вверх. Как проситель. Под этой статуей он вдруг ощутил себя червем. А она ждала его крови. И твари на поле вместе с живыми сорняками тоже ждали. Что-то шевелилось в недрах земли. Ведь первые капли из пораненной ладони уже капали вниз. Нечто под землей жадно ловило их. А высоко в небесах назревала гроза. И статуя как будто смеялась.
Если сейчас драконий огонь поразит с небес всю землю, то оно будет только к лучшему. Земля, носящая такую скверну, должна быть очищена хотя бы его огнем. Фердинанд подумал, что зря относился с пренебрежением к преданиям о драконе, способном сжечь весь мир. Мир, созданный богом только для того, чтобы поселить в нем дьявола, оказался слишком пугающим.
Он просыпался с ощущением того, что падает с небес на землю. И где-то перед самым пробуждением вместо статуи перед ним мелькнули лицо самой Николетт. Ее тело, подобное ангельскому или драконьему. Казалось, оно свилось на нем золотыми кольцами. Золотистая голова сверкала на фоне тьмы, в которой прячется черная тень. Красивые губы выдыхали огонь. А вместе с огнем всего одно слово, которое он уже слышал от нее и раньше:
– Иуда!
На миг ему показалось, что это и есть его имя.
Фердинанд проснулся от страха. Если б у него в келье имелось зеркало, то он бы кинулся к нему. Но держать при себе зеркало в их общине считалось тщеславием. Поэтому он мог лишь ощупать лицо пальцами. Никаких ощутимых ожогов. А ведь она дохнула в его лицо огнем.
Только это было во сне. Сновидение не может искалечить или убить. Оно способно лишь напугать. По мере пробуждения Фердинанд осознавал, что боли от ран тоже не было. Ладонь не порезана, лицо не обожжено, но ощущение реальности сна все равно осталось. Он лежал, как на раскаленных углях вместо простыни. Хоть так и чувствовало себя большинство людей, отвыкавших на жесткой койке от пуховой перины, сейчас дело было в другом. Он помнил, что прочел в скриптории о пророческих снах. Их просто нужно истолковать и ждать, когда они сбудутся. Если найти правильное значение и соотношение всех символов, то можно определить и время исполнения предсказания, и его суть. Правда, толковать сны слишком сложно. Это целая наука.
К тому же, Фердинанд уже знал, что некоторые сны сбываются напрямую. Ему снился реально существующий дьявол. То была не аллегория.
Конец ознакомительного фрагмента.