Кровавый разлом
Шрифт:
Была ли она его первой любовью? Во всяком случае, она казалась куда интереснее остальных девчонок в его школе. Постарше, поопытнее. Повидала мир. Они сидели рядом в машине несколько часов подряд. Ему тогда было тринадцать.
Прокатиться весной с девочкой на машине — что ж тут особенного? Но для Пера это было настоящим испытанием.
Она сидела и поправляла макияж на заднем сиденье «кадиллака», на котором Джерри с приятелем заехали к Аните, чтобы взять Пера с собой — отец хотел отпраздновать Пасху с сыном.
Удивительно,
Сколько же лет тогда было Регине? На несколько лет старше его… шестнадцать? Семнадцать? Он уселся рядом с ней на широком заднем сиденье «кадиллака». Она засмеялась и погладила его по голове, как будто он был совсем маленьким.
Во всем был виноват Джерри, он назвал Пера мальчонкой.
— Регина, — сказал он и потрепал ее по щеке. — Это мой мальчонка, Пелле.
Пелле тоже хотел потрепать Регину по щеке так же непринужденно, как отец, но не решился.
— Меня зовут Пер, — сказал он вместо этого.
Регина опять засмеялась и запустила тонкие белые пальцы в его шевелюру:
— А сколько тебе лет, Пер?
— Пятнадцать, — соврал он.
Почему-то в отцовском «кадиллаке» он чувствовал себя совсем взрослым и смелел с каждой минутой. Рискнул даже улыбнуться Регине. Ему тогда казалось, что красивее девушки он не встречал за всю свою жизнь. Ее мимолетная улыбка была настолько хороша, что он мгновенно влюбился. Сидел и поглядывал на нее исподтишка. Коротенькая юбочка, загорелые стройные ноги, узкие запястья, выглядывающие из рукавов прилегающей кожаной куртки. Когда она разговаривала с водителем или с Джерри, руки ее летали, как бабочки. Пер посмотрел на человека за рулем — широченные плечи и густые черные волосы. Наверняка какой-нибудь приятель Джерри. У Джерри много приятелей.
И они поехали. Пер даже не посмотрел на Аниту, махавшую ему с крыльца. Он уже забыл про мать — он сидел рядом с Региной, и они улыбались друг другу. В машине пахло сигарами. Во всех машинах Джерри пахло сигарами.
Они выехали за город. Пер потом никак не мог сообразить, куда же они едут. Ехали и ехали… сначала по шоссе, потом по проселку, проложенному через густой еловый бор. Типичная Южная Швеция.
— Здесь будет хорошо? — спросил водитель.
— Отлично, — сказал Джерри и закашлялся. — Превосходно, Маркус Люкас.
И машина остановилась между двух статных елей.
— Пелле, — сказал Джерри. — Сейчас мы — Регина, Маркус Люкас и я — пойдем в лес. — Он взял Пера за плечо и очень серьезно продолжил: — Но у меня есть к тебе важное поручение. Ты должен охранять машину. Это работа, и я тебе за нее заплачу. Это самое важное в работе: любая работа должна быть оплачена.
Пер кивнул — это была первая в его жизни настоящая работа.
— А если кто-то придет?
Джерри зажег новую сигару и открыл багажник.
— Скажи, что здесь военные учения, — улыбнулся он. — Дальше нельзя — стреляют боевыми патронами.
Они накинули на плечи тяжелые
— Скоро вернемся и устроим настоящий пикник!
Пер остался один. Ярко-красный лак «кадиллака» сверкал под весенним солнцем, в траве копошились насекомые.
Он прошел несколько шагов по дороге и оглянулся. Кроме жужжания мух, ни звука. Он прислушался, и ему показалось, что он слышит смех Регины где-то вдалеке. Или это крик?
Время тянулось бесконечно долго. Лес вдруг показался Перу темным и угрожающим. И ему все время казалось, что он слышит крик Регины. Несколько раз. Он был почти уверен, что это она. Ему стало страшно, и он решил идти их искать. Пошел в том же направлении, не зная точно куда.
По обе стороны тропинки грозно шумели величественные ели. Сначала тропинка пошла круто вверх, потом стала извиваться между густо покрытыми мохом валунами. Пер добрел до маленького ручья, прибавил скорость и вскоре услышал мужские голоса. И вдруг опять крикнула Регина — это был долгий, мучительный крик. Даже не крик, а стон.
Пер побежал.
Сосны расступились, и он оказался на залитой солнцем поляне.
— Отпусти ее! — завопил он.
Солнце освещало поляну, как прожектор. Регина лежала на одеяле совершенно голая, на ней почему-то был белый парик. Все тело покрыто загаром, но грудь белая, как снег. Тот, кто сидел за рулем, Маркус Люкас, был тоже голый. Он всем телом придавил Регину к одеялу.
И на Джерри, стоявшем поодаль с камерой, одежды тоже не было. Он все время нажимал затвор, так что только и слышалось: клик, клик, клик.
Регина вздрогнула от вопля Пера, завертела головой, увидела Пера и быстро отвернулась.
Джерри опустил камеру.
— Пелле, какого черта ты тут делаешь? — заревел он. — Ступай и занимайся своей работой!
Пер повернулся и убежал.
Через двадцать минут они вернулись, уже одетые. Парика на Регине не было.
Джерри смеялся над сыном всю дорогу назад.
— Он решил, что мы хотим ее убить! — Он повернулся назад. — Слышишь, Регина, он подумал, что мы хотим пришить тебя в лесу!
Но Регина не смеялась. Каждый раз, когда Пер на нее смотрел, она отводила глаза.
Регина и Маркус Люкас.
Он на всю жизнь запомнил эти два имени. В голове ощущалась отвратительная свинцовая тяжесть. Слишком много вина и воспоминаний. Он приподнялся и посмотрел в окно — из окна его спальни открывался вид на новые шикарные виллы. Людей он не заметил. Веранда в доме Ларссонов была пустой. Никаких следов вечернего застолья.
После выходки Джерри все закончилось очень быстро. Муж и жена Курдин забрали ребенка и исчезли, Герлоф и Йон тоже поднялись с мест. Вендела Ларссон начала убирать тарелки. Может быть, это были комплексы, но Перу представлялось, что соседи будут обходить его и Джерри за версту.