Кровавый узел
Шрифт:
И осталось довольна – клиент стоящий, не пустышка. Антонина, увидев, как настороженность на лице портнихи растаяла, торжествующе воскликнула про себя: "Есть!". Для этого визита она постаралась: натянула на себя все лучшее, что было в ее гардеробе, пособирала по подругам кольца, золотые цепочки и серьги и теперь была похожа на ходячий ювелирный магазин.
– Вот что милочка, подскажу я тебе, где такую ткань достать. Месяца два назад шила я одной девахе костюм из этого материала. У нее оставался приличный кусок, как раз для тебя хватит.
– Большое вам спасибо! – с энтузиазмом воскликнула Антонина, но потом засомневалась: – Да, но оказывается, уже есть в городе костюм
– Не беспокойся, милочка, не беспокойся! – засуетилась Вадимовна, явно не желая терять такую выгодную заказчицу. – Она ведь живет на окраине, у черта на куличках. А материал – закачаешься. Сошью – лучше, чем у Ляльки, костюмчик будет. Обещаю. А насчет материала, милочка, не сумлевайся – считай, что он уже у тебя. Мне Лялька не откажет…
Так на столе капитана Тесленко появилась архивная папка с надписью "Дело №…", в которой достаточно подробно был освещен житейский путь весьма смазливой и молодой Ляльки, или Лионеллы Черновой. Несмотря на свой ангельский лик и молодость, Лялька была тем еще фруктом…
Отступление 5. Цюань-шу [19]
Кауров, мускулистый и гибкий, как пантера, хохоча, тормошил полусонного Костю, который никак не желал оторвать голову от мягкой подушки. Наконец Каурову надоело это занятие, и он опрокинул Костину раскладушку. Раздосадованный юноша, сделав кувырок через голову, стал в боевую стойку. Удар, еще удар! Молниеносные выпады Каурова сразу прогнали сон. Один из ударов едва не достиг цели, и Костя, опоздав с блоком, спасся тем, что сел в "шпагат". Разозлившись, он сделал стойку на руках, затем сальто и в свою очередь перешел в наступление. Серия точных, хорошо фиксированных ударов не застала врасплох опытного бойца; но молодость в это утро все-таки взяла вверх нам мастерством: выпад, второй, несколько обманных движений, стремительный прыжок, и Костина стопа коснулась виска Каурова, который на долю секунды опоздал с блоком.
[19] Цюань-шу (кит.) – искусство кулачного боя, одна из разновидностей системы боевых единоборств.
– Сдаюсь, сдаюсь! – Кауров шумно задышал, восстанавливая ритмичность дыхания. – Одни – ноль в твою пользу… Отлично, Костик. Но обрати особое внимание на стойки. Ладно, все, умываться и завтракать…
Прошло почти два года с той поры, как Костя поселился у Каурова. Первое время он чувствовал себя немного скованно – ему были непривычны и уютная домашняя обстановка, от которой он успел отвыкнуть, и забота со стороны Каурова, его ненавязчивая мужская ласка. Но постепенно, под влиянием неиссякаемой жизнерадостности и доброты Каурова, он начал, незаметно для себя, оттаивать душой, превращаясь из рано повзрослевшего подростка в замкнутого, молчаливого юношу. И только беззаботная улыбка, свойственная этому возрасту, несмотря на все старания Каурова, так и не прижилась на строго очерченном смугловатом лице Кости.
Несмотря на установившиеся между хозяином квартиры и Костей почти братские доверительные отношения, Кауров для него был сплошной загадкой. Костя знал, что он работает радиоинженером, ему были известны и кое-какие подробности личной жизни Каурова, но некоторые обстоятельства, подмеченные пытливым юношей, позволяли сделать вывод о наличии некой тайны, которую Кауров хранил весьма тщательно от всех окружающих, в том числе и от Кости.
Когда Кауров впервые разделся при Косте до пояса, юноша едва не ахнул, глядя на его могучий мускулистый торс, – многочисленные шрамы буквально испещрили кожу. Заметив недоумевающий взгляд Кости, Кауров подмигнул ему и сказал:
– Грехи давней молодости. Бывали дни веселые… – не вдаваясь в дальнейшие объяснения, запел он, дурачась, и пошел в душевую.
Костя так никогда и не отважился спросить о происхождении шрамов, явно чувствуя нежелание Каурова распространяться на эту тему.
Поразила Костю и библиотека Каурова – около сотни книг, и почти все на китайском языке. Судя по всему, Кауров знал этот язык в совершенстве. Объяснения были просты:
– Понимаешь, приходилось бывать в Китае. Дружественная помощь братскому народу в восстановлении промышленности. А без знания обычаев и языка делать там попросту нечего. Вот я и поднатужился… – и снова все перевел в шутку.
После работы и в выходные Кауров усиленно тренировался. Костя на первых порах диву давался той звериной грации и кошачьей легкости, с которой Кауров проделывал бесчисленное множество непонятных упражнений, напоминающих магические пасы шаманов, запомнившихся Косте по какому-то фильму.
– Интересно? – спросил как-то Кауров, по своему обычаю широко и добродушно улыбаясь. – А вот это ты видал?
Он сложил стопку кирпичей, штук пять, затем резко взмахнул рукой… – и остолбеневший Костя глазам своим не поверил: кирпичи превратились в груду обломков!
– Все это, браток, называется цюань-шу, китайское искусство кулачного боя. Эффектная штука, доложу я тебе. Есть в Китае один монастырь, называется Шаолинь. Приходилось мне бывать в тех местах… – Кауров ненадолго задумался, хмурясь. Затем продолжил: – Так вот, довелось мне познакомиться с одним из монахов этого монастыря, который был шифу, – заметив немой вопрос в глазах Кости, объяснил: – Мастер – значит цюань-шу, наставник. Вот он меня лет пяток, как щенка, натаскивал… И резко переменил тему: – Хочешь научиться? Угадал? Тогда переодевайся в спортивную форму.
Так Костя, совершенно неожиданно для себя, с головой окунулся в нелегкие премудрости китайского боевого искусства. И, к удивлению даже видавшего виды Каурова, преуспел.
Гибкий, физически очень сильный, с отменной реакцией, закаленный ранним трудом и житейскими невзгодами, Костя, казалось, самой природой был создан бойцом цюань-шу. Он мог сотни раз без устали отжиматься на пальцах, кулаках и запястьях от пола, мог по нескольку часов молотить тяжеленный мешок с песком, прыгать, как обезьяна, по земле, опираясь только на пальцы рук и носки, крутить многочисленные сальто и кульбиты. Кауров учил его искусству сверхбыстрого бега и ходьбы на длинные дистанции, учил скалолазанию, плаванию, всевозможным способам маскировки, умению видеть в темноте и драться "вслепую" с завязанными глазами. К концу второго года обучения цюань-шу Костя уже знал пять основных его стилей: "Дракона", "Тигра", "Леопарда", "Змеи" и "Журавля". Успехи Кости радовали и восхищали Каурова, который теперь с увлечением посвящал юноше все свое свободное время.
Но если по части физического совершенствования Кости у Каурова не было проблем, то в области общеобразовательной он терпел явное фиаско. Началось все с того, что Костя наотрез отказался ходить в школу. В общем-то Кауров был с ним согласен – Костя перерос своих сверстников, не говоря уже о тех пацанах, с которыми ему пришлось бы сидеть за одной партой, так как он пропустил учебный год. Но Костя отказался посещать и вечернюю школу. Пришлось довольствоваться самоподготовкой по школьной программе. Тут Костя возражений не имел и занимался с удивительным прилежанием.