Кровавый ветер
Шрифт:
— Если мне удастся все провернуть, вы выйдете сухими из воды. Если нет — вы не платите.
Он задумался. На лице у него проступили морщины, оно теперь выглядело уставшим. В коротких белокурых волосах поблескивали бисеринки пота.
— А об убийстве вам рассказать все-таки придется, — буркнул он. — О втором, я имею в виду. Вдобавок я так и не получил того, за что заплатил. Но если все удастся замять, я готов подмазать, только чтоб без посредников.
— Кто был этот смуглый человечек? — спросил я.
— Его имя — Леон Валезанос, уругваец. Еще один
Я сделал глоток виски.
— Ваш уругвайский приятель, возможно, говорил недостаточно вежливо, а Уолдо слушал недостаточно терпеливо. Потом маленький человечек, скорее всего, подумал, что его маузер окажется наиболее приемлемым аргументом, но Уолдо оказался для него чересчур быстрым. Я бы не назвал Уолдо убийцей по убеждению. Вот шантажистом — это уж точно. Вероятно, он утратил контроль над собой и держал в тисках шею маленького человечка дольше положенного. После этого ему было необходимо срочно сматывать удочки. Но у него была назначена еще одна встреча, сулившая дополнительные деньги. Он начал прочесывать окрестности в поисках этого человека. И тут напоролся на своего дружка, оказавшегося в достаточной мере исполненным ненависти и алкоголя, чтобы его завалить.
— Во всей этой истории чертовски много всяких совпадений, — заметил великан.
— О, это горячий ветер, — усмехнулся я. — Все словно рехнулись.
— Стало быть, за мои пять сотен вы не даете никаких гарантий? И если я не получаю отмазки, то вы не получаете своих денег. Так?
— Так, — ответил я ему с улыбкой.
— И точно, рехнулись, — согласился он, осушив свой бокал. — Тут я с вам согласен.
— Есть еще пара деталей, — сказал я мягко, подавшись вперед в своем кресле. — Уолдо оставил незапертую машину припаркованной возле коктейль-бара, где и был убит; незапертую и с включенным мотором. Ею воспользовался убийца. Отсюда можно ждать какой-нибудь подлянки в любой момент. Вы же понимаете, в этой машине должен был находиться весь багаж Уолдо.
— Включая мои счета и ваши письма.
— Ага. Но полиция в подобных случаях достаточно легко идет на сговор — если только нет шансов, что вы благодаря своему имени поможете заварить большую шумиху. Если шансов на это нет, то я перекушу в первой же забегаловке и отправлюсь восвояси. Если шансы есть, то ситуация будет развиваться по-другому. Как, вы сказали, вас зовут?
Ответ последовал лишь через продолжительное время. Когда он прозвучал, меня шарахнуло в куда меньшей степени, нежели
— Фрэнк К. Барсали, — ответил он.
Немного погодя русская дамочка вызвала для меня такси. Когда я отъезжал, вечеринка напротив явно достигла своего апогея. Я отметил, что стены дома каким-то чудом уцелели. Об этом можно было лишь сожалеть.
Когда я отпер застекленную парадную дверь «Берглунда», тотчас учуял полицейского. Я бросил взгляд на наручные часы. Было около трех часов ночи. В темном углу вестибюля дремал на кресле мужчина, лицо которого было прикрыто газетой. Его здоровенные ножищи были вытянуты вперед. Краешек газеты ритмично вздымался и опадал. А в остальном мужчина был совершенно неподвижен.
Я миновал холл, подошел к лифту и поднялся на свой этаж. Прокрался по коридору, открыл свою дверь, широко распахнул ее и потянулся к выключателю.
Цепочка выключателя звякнула, и комнату озарил свет торшера, стоявшего возле кресла неподалеку от карточного столика, на котором по-прежнему беспорядочно валялись шахматные фигурки.
А в кресле сидел Коперник; на его лице застыла неприятная улыбка. Напротив него и слева от меня сидел смуглый недомерок Ибарра, молчаливый и, как всегда, с кривой усмешкой.
Коперник, щедро продемонстрировав свою пасть с желтыми зубами, произнес:
— Здорово! Давненько не виделись. С девушками развлекался?
Я закрыл дверь, снял шляпу и стал неторопливо массировать затылок. Коперник продолжал улыбаться. Мягкие темные глаза Ибарры были устремлены в никуда.
— Присядь-ка, приятель, — предложил Коперник. — Чувствуй себя как дома. Надо бы нам кое-что обсудить. Ох, парень, и до чего же я ненавижу сыскную работу по ночам. Кстати, тебе известно, что твои запасы бухла на исходе?
— Я мог об этом и сам догадаться, — сказал я, прислонившись к стене.
Коперник все еще улыбался.
— Я всегда ненавидел частных детективов, — заявил он. — Но у меня никогда не было такой возможности намотать на кулак кого-либо из них, как я это сделаю сегодня.
Он лениво опустил руку вниз за кресло, поднял с пола жакет «болеро» из набивной ткани и швырнул его на столик. Снова потянулся и положил рядом широкополую шляпу.
— Держу пари, что в таких шмотках парня круче тебя и в аду не сыскать, — сказал он.
Я взял стул и, повернув его, оседлал, положил скрещенные руки на спинку стула и взглянул на Коперника.
Он вставал целую вечность — с подчеркнутой медлительностью, затем пересек комнату и застыл напротив меня, разглаживая пиджак. После этого он вскинул правую руку и заехал мне открытой ладонью прямо по лицу — очень чувствительно.
Я ощутил острую боль, но не шевельнулся.
Ибарра посмотрел на стену, перевел взгляд на пол, потом отвел в никуда.
— Стыдись, приятель, — лениво изрек Коперник. — Разве так следует обращаться с красивыми эксклюзивными нарядами? Засунуть их под свои старые сорочки! От вас, низкопробных частных ищеек, меня просто тошнит.