Кровавый ветер
Шрифт:
После завтрака я решил выглянуть на улицу и обнаружил, что ветер совсем стих. Было мягко, свежо, немного туманно. Низкое небо стало серым и уютным.
Я выехал на бульвар, нашел лучший ювелирный магазин и положил нитку жемчужин на черный бархатный коврик под голубоватой лампой дневного света. Человек в тугом воротничке и полосатых брюках равнодушно взглянул на них.
— Насколько хороши? — спросил я.
— Прошу меня простить, сэр. Мы не производим здесь оценки. Я могу сообщить вам имя и адрес эксперта.
— Не
Он немного сфокусировал свет лампы, наклонился и повертел несколько бусин.
— Мне необходима точно такая же нитка жемчуга, с этой вот застежкой, срочно, — добавил я.
— Как?! Точно такая же? — Он даже не поднял головы. — И кстати, это никакое не фуфло. Это богемское стекло.
— О'кей, возьметесь срочно изготовить дубликат?
Он покачал головой и резко отодвинул бархатную подставку, словно из боязни запачкаться:
— Месяца за три, пожалуй. У нас не выдувают подобного стекла. Если вам нужна точная копия, то ждать придется, по крайней мере, три месяца. А что до нашей фирмы, то мы вообще этим не занимаемся.
— Должно быть, подобная разборчивость не слишком прибыльна, — сказал я. Под черный рукав мужчины я втиснул свою визитную карточку. — Что ж, тогда пишите имя и адрес того, кто — отнюдь не за три месяца — сделает копию, пусть даже и не совсем точную.
Он пожал плечами и удалился с моей карточкой; возвратившись через пять минут, он вручил мне ее обратно. На обороте было что-то написано.
Магазин старика-левантинца оказался на Мелроуз-плейс — этакая лавка древностей, в витрине которой была выставлена масса всякой всячины: от детской складной коляски до французского рожка, от перламутрового лорнета в выцветшем плюшевом футлярчике до одного из шестизарядных кольтов «Спешал сингл экшн» сорок четвертого калибра; они до сих пор производятся для полисменов с Запада, чьи деды были по-настоящему крутыми.
Старик-левантинец носил ермолку, две пары очков и имел окладистую бороду. Он изучил мои жемчужины, сокрушенно потряс головой и заявил:
— За двадцать долларов, почти такие же хорошие. Не совсем такие, вы понимаете. Не из такого добротного стекла.
— Насколько иначе они будут выглядеть?
Он развел руками — крепкими и сильными.
— Я скажу вам правду, — сказал он. — Ребенок, и тот на них не купится.
— Делайте, — решился я. — С этой вот застежкой. И я, естественно, хочу получить назад эти.
— Угу. Через два часа.
Леон Валезанос, маленький смуглый человечек из Уругвая, попал в дневные газеты. Он был обнаружен повесившимся в неизвестно чьих апартаментах. Полиция приступила к расследованию.
В четыре часа я вошел в длинный прохладный бар клуба «Эсквайер» и двигался вдоль ряда кабинок, пока не нашел ту, где в одиночестве сидела девушка. На ней была шляпа, имевшая форму неглубокой суповой тарелки, с невероятно широкими полями, коричневый, явно сделанный на заказ костюм, строгая блуза, скроенная на манер мужской сорочки, и галстук.
Я сел рядом, бросив на сиденье пакет с ее вещами.
— Не стоит вам открывать его, — посоветовал я. — В сущности, вам лучше всего выбросить этот пакет в мусоросжигатель нераспечатанным, если вы не против.
Она взглянула на меня темными усталыми глазами. Ее пальцы поигрывали бокалом из тонкого стекла, от которого пахло мятой.
— Спасибо.
Ее лицо было очень бледным.
Я заказал себе виски с содовой, и официант ушел.
— Газеты читали?
— Да.
— Вы теперь всё поняли об этом самом Копернике, который украл ваше шоу? Вот почему полиция не может изменить его заявление и теперь ни за что не привлечет вас.
— Это уже не имеет значения, — сказала она. — Все равно, благодарю вас. Пожалуйста… пожалуйста, покажите мне их.
Я извлек из кармана нитку жемчужин, небрежно завернутую в папиросную бумагу, и подвинул ее через весь стол к ней.
Серебряная застежка ожерелья в виде пропеллера блеснула в свете стенного бра. Маленький бриллиантик тоже блеснул. Жемчужины были тусклые, как белое мыло. Они даже по размеру не совпадали.
— Вы были правы, — тускло произнесла она. — Это не мои жемчужины.
Приблизился официант с виски, и она ловко накрыла ожерелье своей сумочкой. Когда он удалился, она еще раз медленно пробежалась по нему пальцами, сгребла в сумочку и сухо, безжизненно мне улыбнулась.
Я поднялся, крепко опершись рукой о стол.
— Как вы и сказали — я оставлю себе застежку.
Я медленно проговорил:
— Вы обо мне ничего не знаете. Прошлой ночью вы спасли мне жизнь, и на какой-то миг между нами возникло нечто, но всего лишь на миг. Вы по-прежнему обо мне ничего не знаете. В управлении полиции есть один детектив по имени Ибарра, на редкость симпатичный мексиканец, который как раз вел расследование, когда в чемодане Уолдо были обнаружены жемчужины. Это на тот случай, если вы захотите удостовериться…
Она сказала:
— Не будьте глупцом. Все кончено. Это было лишь воспоминание. Я чересчур молода, чтобы жить одними воспоминаниями. Возможно, так будет лучше. Я любила Стэна Филиппса… но его не стало… давно не стало.
Я смотрел на нее, ничего не говоря.
Она тихо добавила:
— Этим утром мой супруг сообщил мне нечто, о чем я не знала. Нам придется расстаться. Так что сегодня у меня слишком мало поводов для веселья.
— Я сожалею, — проговорил я с запинкой. — Что тут скажешь. Возможно, мы еще увидимся. А может, и нет. Я не столь уж часто вращаюсь в вашем кругу. Всех благ.