Кровавый завет
Шрифт:
Он провел рукой по взъерошенным волосам и заставил себя рассуждать спокойно.
Почему Ризе инсценировал это похищение, имея целью всего лишь рассказать ему правду о Барате? Тамас жалел, что не обладает такой памятью, как Адамат. Ну конечно – его сын!
– Олем! – позвал фельдмаршал.
Прошло несколько мгновений, но телохранитель не вернулся. Тамас закричал снова.
– Что случилось, сэр? – в дверь заглянул охранник.
– Кема, Олем уже ушел?
– Убежал минуту назад, – кивнул солдат. – Похоже, он собирался к кому-то зайти.
– Дай мне перо и бумагу.
Кема взял со стола перо и несколько листов бумаги. Тамас быстро набросал записку и передал ее солдату:
– Догони Олема. Скажи, пусть он сначала сделает это, а потом все остальное.
– Да, сэр.
Кема вышел, оставив Тамаса в одиночестве, и нога заныла снова. Одна щепотка пороха, и он бы не чувствовал боли… если бы порох подействовал. С золотой звездой в ноге Тамас не мог даже войти в пороховой транс.
– Где Петрик, будь он проклят?
– Уже здесь. – Доктор тихо прикрыл за собой дверь и посмотрел на Тамаса поверх очков. В одной руке он держал саквояж, в другой плащ. – Вы отвлекли меня от довольно удачной карточной партии.
Доктор выглядел раздраженным, впрочем, как обычно. Этот человек растерял всю свою частную практику из-за полного отсутствия врачебного такта. Однако этот недостаток он компенсировал быстротой и умением.
– Приношу свои извинения, – проворчал Тамас. – Если вы желаете вернуться к игре, я могу и потерпеть.
Доктор Петрик остановился, пожал плечами и развернулся к двери.
– Вы совсем не понимаете сарказма, старый сукин сын?
Петрик бросил на Тамаса долгий досадливый взгляд, затем подошел. Доктор переваливался с ноги на ногу так, словно весил двадцать пять стоунов, хотя на самом деле был худым как щепка. Он сел рядом, снял очки и начал разглядывать голову Тамаса через увеличительное стекло.
– Пара легких царапин, – заговорил Петрик после недолгого молчания. – Ничего серьезного. Похоже, у вас было сотрясение. – Он пощелкал пальцами перед носом Тамаса. – Но сейчас вы в полном порядке.
Затем он взял ногу Тамаса – без всякой осторожности – и положил себе на колени. Снял грязные повязки и придирчиво осмотрел шрам.
– Вы уже побывали у врача, – резко проговорил он.
– Да, – признал Тамас. – Это был врач моего похитителя. Он собрал мне ногу по кусочкам.
– А на что она была похожа до этого?
– Не знаю. Я был без сознания.
– К счастью для вас. Похоже, вам раздробило ногу. Кем бы ни был этот врач, он хорошо поработал, – неохотно признал Петрик.
– Я хочу, чтобы вы сломали ее снова.
– Повторите, что вы сказали? – Доктор ошеломленно заморгал.
– Вы должны сломать мне ногу.
Петрик бережно опустил ногу на пол:
– Вы повредили голову сильнее, чем я поначалу подумал.
Прозвучал ли в голосе Петрика оттенок беспокойства? Нет, должно быть, Тамасу просто показалось.
– Перед тем как зашить рану, врач вставил мне в кость золотую пластину. – Тамас замолчал и с усилием сглотнул. Даже рассказ о том, что произошло, вызывал у него тошноту. – И теперь я не могу использовать свои способности.
Доктор Петрик снова надел очки, потом снял, потом еще раз надел. Он подпер подбородок рукой и уставился на ногу Тамаса.
– Вы сошли с ума, – объявил он наконец. – Я не стану это делать. Если вы оставите все как есть, вскоре образуется киста, которая закроет золото от кровеносных сосудов и позволит вам снова пользоваться вашей силой.
– Делайте, как я говорю, – настаивал Тамас. – Это приказ.
– Вы думаете, это поможет? Даже если вы не умрете от болевого шока, то рискуете потерять ногу. Что само по себе убьет вас. Вы сейчас не способны рассуждать здраво.
– Никслаус сказал, что эта пластина имеет форму звезды. Каждый раз, когда я шевелю ногой, она рвет ткани, и кровь снова соприкасается с золотом. Я чувствую ее, когда пытаюсь ступить на ногу.
Петрик все еще колебался.
– Я понимаю ваше беспокойство, – сказал Тамас.
– Беспокойство? – воскликнул Петрик. – Да, я беспокоюсь за свою жизнь. Представляете, что ваши солдаты со мной сделают, если вы умрете во время операции? Я видел Олема, когда шел сюда. Не такой уж я идиот, чтобы не понять. Вы отослали его, чтобы он не смог помешать вам. А Сабон еще не вернулся. Они меня разорвут.
– Кто вас разорвет?
В дверях показался Сабон, в расстегнутом мундире, измазанном грязью и порохом. Можно было решить, что он побывал в угольной шахте. Он оставил мундир на вешалке в углу. Свежий порез тянулся через всю щеку деливца. Кровь уже успела засохнуть. Руки тоже были испачканы.
– Ты поймал его? – спросил Тамас.
Сабон покачал головой:
– Мне очень жаль.
Тамас удержался от упрека:
– Как он смог уйти?
– Заранее подготовленным маршрутом. Через склад с фальшивым полом, а потом по канализации. Наши ребята проверят все входы и выходы, но я очень удивлюсь, если его найдут. Влора все еще идет по следу, но Никслаус мог вынырнуть в любой точке Адопеста. Он словно ожидал, что мы его догоним. – В горле Сабона заклокотало от возмущения. Он отступил на шаг и посмотрел на ногу Тамаса. – Да, выглядит не лучшим образом.
– Ты прав. Так и есть.
– Он потеряет ногу? – спросил Сабон Петрика.
Доктор сделал вид, что не заметил предупреждающего взгляда Тамаса:
– Может потерять, если я сделаю то, что он от меня требует.
– Как это?
Сабон посмотрел на фельдмаршала, требуя объяснений.
– Врач Никслауса собрал мою раздробленную ногу, – тяжело вздохнул Тамас. – Но сначала вставил в кость золотую пластину. В форме звезды, чтобы не дать образоваться кисте.
Сабон широко раскрыл глаза от ужаса.