Кровавый завет
Шрифт:
Таниэль заметил, как просветлело лицо отца.
Тамас взял пистолет и провел пальцами по восьмигранному стволу. Костяная накладка засверкала в свете люстры.
– Они великолепны. Мне придется оскорбить кого-нибудь, чтобы поскорей их опробовать.
Таниэль рассмеялся. Похоже, отец и в самом деле готов был так поступить.
– Они… бесподобны, – снова восхитился Тамас.
Таниэлю показалось, будто в глазах отца что-то блеснуло. Гордость? Благодарность? Нет, решил он, Тамасу неведомо значение этих слов.
– Жаль, что у меня нет времени поговорить с тобой, – сказал Тамас.
– Неотложные дела?
Разумеется. Ему некогда поговорить с сыном. Наверстать упущенное за те годы, что они не виделись.
– К сожалению.
Тамас либо не почувствовал сарказма в словах Таниэля, либо не счел нужным на него отвечать.
– Сабон, – позвал он, – приведи наемников.
Деливец на мгновение показался в дверях и тут же снова исчез.
– Так где же Влора? Мы нуждаемся в вас обоих. Сабон рассказал о наших потерях?
– Да, рассказал. Печальные новости. Думаю, что Влора все-таки приедет. – Таниэль пожал плечами. – Я не говорил с ней об этом.
– А я думал… – Тамас нахмурился.
– Я застал ее в постели с другим, – объяснил Таниэль, чувствуя что-то вроде удовлетворения оттого, что удалось шокировать отца.
Шок вскоре сменился гневом, затем огорчением.
– Как? Почему? Давно ли? – забросал его короткими вопросами Тамас.
Таниэль задумался, видел ли кто-нибудь такое искреннее смятение на лице фельдмаршала. И увидит ли снова.
Он оперся на ружье, сдерживая кривую усмешку. Почему это так заботит Тамаса? Ведь Влора была не его невестой.
– Это продолжалось последние несколько месяцев, если верить слухам. Одному молодому аристократу заплатили, чтобы он ее обольстил. Он согласился. Не столько из-за денег, сколько ради острых ощущений.
– Заплатили? – прищурился Тамас.
– Интриги. Мелкая месть. Несомненно, все подготовил какой-нибудь богатый аристократ.
Таниэль не стремился узнать, кем был злоумышленник, но сомневаться не приходилось. Аристократы ненавидели Тамаса. Фельдмаршал вышел из низов и использовал свое влияние на короля, чтобы воспрепятствовать покупке офицерских чинов в армии. Только достойные получали повышение. Такая политика бросала вызов традиции, но также сделала армию Адро одной из самых сильных в Девятиземье. Аристократы слишком боялись Тамаса, чтобы открыто выступить против него. Но они не упускали ни единого способа навредить ему – даже через сына.
– Этой ночью я арестовал половину всех дворян Адро. – Тамас стиснул зубы. – Их ожидает гильотина, как и короля. Я узнаю, кто заплатил эти деньги, а потом…
Таниэль почувствовал внезапную усталость. Провести больше года на чужой войне, затем еще несколько месяцев в дороге, и все лишь затем, чтобы дома застать предательство и дворцовый переворот. Его гнев испарился. Он высыпал на ладонь полоску пороха и вдохнул ее.
– Гильотины будет достаточно. Прибереги своих людей для других дел.
И свой гнев, хотя, видит Кресимир, у тебя его хватает с избытком. Ни капли жалости. Даже к собственному сыну, так подло преданному.
– Я должен увидеться с ней. – Тамас провел рукой по глазам.
– Она вольна делать все, что захочет, – с усмешкой возразил Таниэль.
– А как же свадьба?
– Я прибил ее кольцо к груди этого мерзавца. Использовав вместо гвоздя его же собственную шпагу.
Сабон возвратился в сопровождении двух сомнительного вида личностей, которым, судя по измятой одежде, довелось провести ночь либо в седле, либо на скамье в таверне. Первым был долговязый мужчина с лысиной на макушке, хотя едва ли ему исполнилось больше тридцати. На широком ремне, прикрывавшем весь живот, висели четыре клинка и три пистолета разной формы и размера. Он носил перчатки Избранного, но не белые с цветными рунами, а темно-синие с золотыми. Это был Убийца Магии – Избранный, который отказался от своих врожденных способностей, чтобы уничтожать магию по чужому приказу.
Второй была женщина, на вид много старше спутника, одетая в дорожные штаны и куртку. Женщина могла бы показаться красивой, если бы не давний шрам, что рассекал угол рта и тянулся до самого виска. Она также носила перчатки Избранного, белые с кроваво-красными рунами, позволяющие ей прикоснуться к Иному. Таниэль удивился, почему она не входит в какой-нибудь из Королевских советов. Он чувствовал ее силу, даже не открывая третьего глаза.
Тамас упомянул наемников. Эти двое именно такими и выглядели. Избранная и Убийца Магии вместе составляли грозную пару. Их использовали для охоты на Избранных, Отмеченных и Одаренных. Таниэль терялся в догадках, что же задумал отец.
– В Воздушном дворце от нас сбежала Избранная, – сообщил Тамас. – Она не из совета, но все же чрезвычайно сильна. Я хочу, чтобы вы втроем… – он бросил взгляд на Ка-Поэль, – вы вчетвером разыскали и убили ее.
Тамас вернулся к роли командира, привычно отдающего приказания своим солдатам, и Таниэль понял, что его возвращение домой означает лишь получение нового задания. Опять охотиться на Избранного. Он поглядел на двух наемников. Они казались вполне подходящими для этого дела. Таниэлю приходилось работать в Фатрасте и с меньшей поддержкой. Эта Избранная, которую они собирались выследить, единым духом убила пятерых закаленных в сражениях пороховых магов. Она была опасна, и Таниэль прежде никогда не охотился в городе. Он решил, что эта проблема отвлечет его от… ненужных мыслей.
Игнорируя неодобрительный взгляд отца, Таниэль еще раз достал табакерку и насыпал полоску пороха на ладонь.
Нила на мгновение прервала работу и посмотрела на пламя под большим чугунным горшком. Потерла потрескавшиеся ладони и протянула их к огню, чтобы согреться. Вода скоро закипит, и можно будет закончить стирку. Куча грязного белья все еще лежала в кладовке, но большая часть хозяйской одежды, а также ливреи слуг со вчерашнего вечера замачивались в огромном чане с теплой водой и мылом. Их нужно прокипятить, прополоскать, а затем повесить для просушки, но сначала она должна погладить парадный мундир герцога. В десять утра ему назначена аудиенция у короля. До нее было еще далеко, но стирку и глажку следовало закончить до того, как проснутся повара, чтобы приготовить завтрак.
Дверь открылась, и в кухню вошел мальчик пяти лет, протирая заспанные глаза.
– Не спится, маленький хозяин? – спросила Нила.
– Да.
Жакоб был единственным сыном герцога Элдаминса. Светловолосый, с бледным лицом и впалыми щеками, слишком маленький для своего возраста и очень болезненный. Зато умный и более приветливый к прислуге, чем полагается сыну герцога. Когда родился Жакоб, Ниле, ученице прачки в доме Элдаминса, как раз исполнилось тринадцать. Едва научившись ходить, мальчик привязался к ней, что чрезвычайно огорчало и мать, и гувернантку.