Кровавый зной
Шрифт:
— Послушай, я сожалею о том, что произошло, извини, если снова повел себя как придурок, — сказал я. — Просто… я не хотел, чтобы ты пострадала.
— Не нужно обо мне переживать, — ответила она, так и не отрывая взгляда от дороги. — Знаю, что Корбин угрожал тебе, заставил забрать меня, возможно, ты боишься, что если со мной что-то случится, он обвинит тебя…
— Нет, нет. — Я покачал головой. — Ничего подобного.
— В чем же тогда дело? — спросила она, оборачиваясь ко мне. — Ты прямо сказал мне, что я должна тебе долг крови…
— Ты
— Нет, не известно, — отрезала она. — В одном ты прав, я живу в твоем доме, сплю в твоей постели, пью твою кровь, о ради бога, естественно, я должна тебе.
— Ты мне ничего не должна. Нет никаких долгов: мы женаты. И перестань вести себя так, будто это всего лишь брак по расчету, — продолжил я, прежде чем она вставила хоть слово. — Это не так, мы не просто делим одно жилое пространство, мы охренительно заботимся друг о друге, черт возьми! Ты рисковала своей жизнью, вышла за мной в рассвет, рисковала собой, снимая с меня этот проклятый капкан, и лечила меня.
— Да, но ты защитил меня от Родерика и сегодня спас от солнца на кухне, — заметила она. — И ты даешь мне свою кровь, позволяешь мне кормиться от себя.
— Я всё сказал и точка. — Я пытался не сорваться. Если бы она поняла! Я глубоко вздохнул и попытался объяснить. — Тейлор, мы, возможно, не знаем друг друга хорошо, но наш брак — это нечто большее, чем несколько глотков крови из той гребаной чаши Союза. А потому мы ничего друг другу не должны, и я повторять не буду.
— Хорошо, хорошо. — Признавая поражение, она подняла обе руки. — Просто… мне стало плохо, — тихо сказала она. — Как… как будто я больше не хотела пить из тебя.
— Что? — я потрясено на неё посмотрел. — Послушай, ты не можешь умереть с голоду просто потому, что я повел себя как засранец.
— Я не желаю, чтобы ты делал то, чего не хочешь, — тихо ответила она, смотря в окно. — Я… я была бременем и ошибкой в течение последних шести лет, с тех пор как меня превратили в это. — Она указала на себя. — Я просто… просто больше не хочу никому быть в тягость. Не хочу чувствовать, что стесняю тебя.
— Тейлор… — начал я.
— Нет, — она покачала головой. — Возможно, будет лучше для всех, если я уйду. Я должна начинать заботиться о себе сама, Виктор. Надо выбираться в мир и учиться жить самостоятельно.
— Нет, нет. — Я свернул на обочину, заглушил мотор и обернулся к ней. Собственнические и защитные инстинкты, слишком сильные, чтобы им сопротивляться, снова охватили меня. — Посмотри на меня, — потребовал я.
Она обернулась ко мне, скрестив руки на груди.
— Что?
— Тейлор… Боже, как бы получше выразиться? — пробормотал я, проведя рукой по волосам. — Послушай, я не против, чтобы ты кормилась от меня. Думал, что буду против, но сейчас всё изменилось, лады? Я не хочу, чтобы ты уходила, твое место в моем доме со мной и больше нигде.
— Виктор… — она начала возражать, но я, подняв руку,
— Закончатся три месяца, и можешь идти, куда захочешь, делать, что захочешь. Но до тех пор… — Я наклонился вперед, пристально глядя ей в глаза. — До тех пор, Тейлор, ты моя. Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы лелеять. Моя, чтобы кормить тебя. Так же я не намерен нарушать обеты, что нас связывают. Ты понимаешь? Моя. — Последнее слово я буквально прорычал, напоминая больше животное, чем человека. Это исходило из глубины моего существа — от волка, желающего защитить свою пару.
Она долго молча смотрела на меня, и я слышал, как в тишине кабины колотится её сердечко. Наверное, я напугал её до смерти, но ничего не мог с собой поделать, не мог не заявить на неё своих прав. Она моя, черт возьми. Моя.
— Хорошо, — прошептала она наконец, кивнув головой. — Я поняла.
— Нет. — Я покачал головой. Мне нужно от неё больше, чем простое признание, что она меня услышала. — Скажи это, Тейлор, — прорычал я. — Я хочу услышать, как ты говоришь, что ты моя.
— Я… — Она нервно облизнула губы. — Я твоя, Виктор, — ответила она дрожащим голосом. — Только… только твоя.
— Хорошо. — Кивнул я, чувствуя, как что-то отпускает внутри груди. Осталось ещё кое-что прояснить. — И я хочу услышать, как ты говоришь, что будешь кормиться от меня всякий раз, как захочешь есть, — сказал я ей. — Каждый чертов раз.
— Я…
Почему-то она замялась, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Почему для неё это проблема? Ей нужна моя кровь, и я хотел, чтобы она приняла её — нет, мне нужно, чтобы она её взяла, черт возьми!
— Скажи это, — потребовал я. Постарался говорить помягче, но продолжал буравить её взглядом. — Скажи, что ты будешь кормиться от меня, детка, — убеждал я её. — Я хочу этого.
— Я… я буду кормиться от тебя, — наконец, прошептала она.
— Хорошо. — Я почувствовал удовлетворение. И снова заведя грузовик, выехал на дорогу. — Я рад, что мы всё прояснили.
— Хм, я тоже, наверное. — Она неуверенно посмотрела на меня. — Ты и правда думаешь, что Гвендолин использовала бы против меня мою кровь, если бы я дала её ей? А я этого не делала, — поспешно добавила она.
Я нахмурился:
— Не знаю. Наверное, нет… но в ней что-то есть. Что-то странное, ты не почувствовала?
— Нет, — озадаченно ответила она. — Веры обладают шестым чувством на такого рода вещи?
— Возможно, — я пожал плечами. — Я просто чувствую… тьму, витающую вокруг неё. Тень на её душе. — Я искоса посмотрел на неё. — Звучит как мистическая фигня, да?
— Вовсе нет, нужно прислушиваться к своим инстинктам.
Я вздохнул.
— Наверное, ты права… Послушай, пока мы в городе, хочешь остановлюсь у клуба Корбина, чтобы ты забрала свою одежду? Знаю, что вчера вечером вытащил тебя оттуда, не дав времени собраться.