Кровная месть
Шрифт:
Он улыбнулся, но очень неуверенно.
— Я бы очень хотел, — сказал он.
— Тогда почему бы тебе не сказать об этом, — усмехнулась Нина.
Сергей перевел дыхание, улыбнулся уже увереннее и сказал:
— Я бы сейчас чего-нибудь выпил...
— Какая жалость, — рассмеялась Нина. — Я всю выпивку спрятала от Ани внизу. Впрочем, погоди-ка!..
Она поднялась, отодвинула картину на стене и увидела дверцу домашнего сейфа. Она не открывала его с того самого времени, как въехала сюда. Цифровая комбинация была слишком проста, чтоб она ее забыла. Четыре поворота диска, и вот сейф открылся.
—
— Шампанское,— объявила Нина, доставая бутыль.— Да смотри, какая большая.
— Тут и письмо, — сказал Сережа.
— Письмо? — насторожилась Нина. — Я про него и забыла.
Сережа раскрыл конверт, достал бумагу и прочитал:
— «Поздравляю с новосельем, желаю долгого счастья. Твой Феликс».
Нина вздохнула.
— Я и не знала, что письмо от него. Думала, от фирмы, которая делала сейф. Это все?
— Нет, — сказал Сережа взволнованно. — Тут приписка. «Это настоящий «Периньон».
— И все, — разочарованно протянула Нина.
— Ты не понимаешь? — воскликнул Сережа. — Это же и есть ключ!
— Что — ключ? — не поняла Нина.
— «Периньон»,— воскликнул Сергей.— Смотри, это специально выделено! Мы нашли его, Нина.
— В самом деле? — произнесла Нина довольно спокойно. — Тогда у нас еще один повод для того, чтоб выпить, не так ли?
Возбужденный Сережа глянул на нее с некоторым удивлением и покачал головой.
— Ну ты даешь!
— Меня это всегда мало интересовало,— призналась Нина. — А ты, похоже, только об этом и думал все последнее время.
— Ты не понимаешь, — возразил Сергей. — Они теперь у нас в руках!
— Принеси бокалы, — сказала Нина решительно. Сережа послушно принес бокалы, и Нина передала ему бутылку.
— Открывай.
Сережа открыл шампанское и разлил по бокалам.
— Ну что, — сказала Нина, поднимая свой бокал. — За твой успех, Сережа.
— Глупости, — сказал он. — За нас. Плевать я хотел на этот ключ, — добавил он решительно. — Просто я думал, что это избавит нас...
— Довольно,— сказала Нина, прикрыв ему рот ладонью. — За нас так за нас.
Они выпили, поставили бокалы и невольно потянулись друг к другу. Сережа обнял ее и поцеловал в губы, и Нина ответно обняла его.
— Ой, смотри! — воскликнул вдруг Сережа.
Бумага с письмом Феликса уже потемнела, и различить на ней надпись было уже невозможно.
— Вот и прекрасно, — улыбнулась Нина. — Значит, ее и не было.
— А мы есть, — Сережа снова обнял ее.
Когда поздно ночью Аня заглянула в кабинет, то Сережа и Нина спали на диване обнявшись. Она поспешно вышла, закрыла дверь и заплакала.
57
С утра, когда я явился в прокуратуру, настроение мое было весьма рассеянное. Об убийстве Соснова я уже знал, Грязнов поднял меня поздно вечером и отвез на Кутузовский, где проживал покойный депутат, чтобы самому убедиться в том, что наша история имела продолжение. Я смотрел на лужи крови в свете фонарей, разглядывал следы пуль на служебной машине и тяжело вздыхал. Мы еще не разобрались с убийством Чекалина и Тверитина, а тут еще это.
— Все уверены, что это опять Бэби, — говорил Грязнов.
— Кто — все?
— Наши эксперты из НТО, оперы и Шура Романова.
— Шура? — удивился я. — Она тоже в курсе?
— Это не Бэби, Саша, — промолвил Грязнов тихо. — Его шлепнул кто-то другой. Бэби никогда не пользовался автоматом.
Я посмотрел на него угрюмо.
— Свидетелей нет?
— Откуда? — он махнул рукой.
— Ну работайте, — сказал я и отправился домой. Признаться, мне уже надоела вся эта круговерть вокруг Бэби, и я был просто счастлив оттого, что список завершен и наш неуловимый убийца должен заканчивать свою эпопею. О том, чтобы его поймать, уже и речи не было, тема Бэби в прокуратуре стала просто запретной. Я думал о том, что при моем непосредственном участии рождался новый миф, которому суждено было пережить наше поколение. Досадно было только, что «Народная совесть» уцелела со всеми своими генеральными планами на будущее, но мы уже успели понять, что это организация серьезного масштаба и наших совместных усилий в этом направлении явно не хватало.
У меня уже скопилось немало дел, не связанных ни с «Совестью», ни с Бэби, и я безмятежно занимался ими, пока мне не позвонил дежурный и не связал с абонентом, который требовал следователя, занятого делом Бэби. Я, конечно, поморщился, но отказаться от разговора не посмел.
— Алло, — услышал я возбужденный женский голос, — с кем я говорю?
— Следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович, — представился я чинно, чтобы произвести впечатление.
— Здравствуйте, — сказала женщина. — Я хочу вам сказать, что я знаю, кто такая Бэби... Да-да, не перебивайте меня. Это Нина Шимова, проживающая сейчас в Строгине, по этому адресу...
Я немедленно нажал кнопку вызова в своем столе — это был сигнал, чтоб мой разговор зафиксировали и одновременно выяснили, откуда говорит эта женщина, а сам сказал:
— Я понимаю направление ваших мыслей, дорогая... Кстати, а с кем я говорю?
— Это неважно, — буркнула она сердито, но тут же представилась: — Меня зовут Анна Назарова. Я говорю правду.
— Дорогая Аня, — сказал я, — но ведь вы должны знать, что все это время Нина Шимова была за границей...
— Ничего она не была, — надрывно выкрикнула Аня. — Все это время мы жили на «Полежаевской», где Лешу Дуганова убили потом. К ней Феликс ходил, козел старый. Потом он нас на Юго-запад переселил, там еще кого-то убили. Теперь-то я знаю, это все она!.. Она сама призналась.
— Она призналась в этом вам? — спросил я машинально, уже начиная трепетать от очевидной догадки.
— Не мне,— буркнула Аня,— а вашему Сереженьке... Он, к вашему сведению, у нее любовник Они вчера еще какой-то ключ тут нашли...
— Какой еще Сереженька? — спросил я, холодея.
— Ваш, прокурорский,— выкрикнула Аня.— Нечего сказать, воспитали кадры...
После этого она начала плакать и вскоре бросила трубку. А я еще некоторое время сидел, прислушиваясь к коротким гудкам, и ошеломленно все это переваривал. Теперь я вспомнил, что Нина Ратникова была инструктором по стрельбе в краснодарском управлении милиции, что это она сидела напротив убитых Чекалина и Тверитина, что Соснов был виновен перед нею, потому что обманул ее. Но Сережа!..