Кровная месть
Шрифт:
Среди ополченцев не было юношей со взором пылким, и убеленных сединой старцев — только пожившие, состоявшиеся люди, которые могли похвастать взрослыми наследниками и зажиточными хозяйствами. Отправлять в боевой поход молодежь? Нет уж, этим ортодоксы не грешили. Молодое поколение под руководством стариков оставалось оборонять дома и семьи! Уберечь близких от гнева оптиматов — эта задача была не менее важной, чем посадить на трон в Аскероне своего герцога. По крайней мере, именно так объясняли молодым и горячим парням непростое решение их отцы и
Рем и Скавр пробирались к полевой кухне в темноте, мимо палаток и волей-неволей слушали разговоры воинов, которых еще не сморил сон.
—… понял теперь, почему он про сапоги и сухари, пилы да заступы говорил больше, чем про тактику и стратегию? — хриплый голос одного из бывших гребцов, освобожденных из рабства командора Зипелора, раздавался от небольшого костерка, который плясал в вырытой под корнями дуба ямке.
— Пожалуй что и да… Оно конечно латников бить сподручнее на сытый желудок и с сухими ногами… — откликнулся второй, помоложе.
Всё-таки в войске Аркана имелись юноши — тоже из невольников.
— И когда на них впереди тебя сначала дерево падает… — закивал третий — молодчик с совершенно бандитской рожей. — А я всё думал: неужто из квартирмейстера может выйти путный командир?
Два баннерета, не сговариваясь, обошли костер стороной. Рем чувствовал где-то внутри себя глубокое удовлетворение: не то чтобы ему требовалось одобрение всех своих действий… Но понимание того, что ему служат не бездумные болваны, мечтающие только об очередной порции пайки и вина и выдаче жалования, а склонные к анализу и обдумыванию окружающей действительности воины — это определенно грело душу.
От полевой кухни шел аромат гречневой каши с мясом и подогретого вина — раскрасневшийся от жара повар выплясывал вокруг двуколки, на которой располагалась металлическая двухкотловая конструкция — полевая кухня, привычная для имперских легионов.
— Запасливый у вас народ в Тарвале живет! — обернулся к Скавру Аркан.
— А то! — самодовольно осклабился Цирюльник. А потом широкими шагами пересек полянку и очутился возле самых котлов. — Ну-ка, маэстру, дайте и нам с его высочеством отведать вашей стряпни…
Завидев Рема, бойцы вскакивали со своих мест, пытаясь понять, куда пристроить тарелки и ложки.
— Друзья, лучше садитесь — и я присоеднюсь к вам. Вы только из караула?
— Так точно! — бодро отрапортовал коротко стриженый бородатый ортодокс. — Нас сменили ребята этого южанина, как бишь его… Шимуса? Второй десяток из дружины вашего высочества!
Скавр взял две полные миски каши у повара и передал одну из них Аркану. Под одобрительными взглядами ортодоксов, Рем поставил ее тут же, у костерка, снял с пояса свою, личную ложку, подошел к рукомойнику, закрепленному на дереве, совершил ритуальное омовение рук, потом прошептал гляда на огонь короткую молитву и только после этого принялся за еду.
—…говорил же, герцог — наш! — один ополченец ткнул в бок другого.
Каша была выше всяких похвал. Рем уплетал ее за обе щеки, с благодарностью приняв кружку со сладким настоем листьев Ча. Некоторое время на поляне слышалось только бряканье ложек о посуду и сытые вздохи.
— Кашевару — виват! — воскликнул Аркан, отсалютовав в сторону полевой кухни ложкой.
— Вива-а-ат!!! — подхватили бойцы.
В этот момент на поляне появились Оливьер с Патриком Доэрти. Южанин выглядел измученно — еще бы! Штатным хирургом воинство Рема пока не обзавелось, хотя среди ортодоксов и были несколько человек, смыслящих в медицине — например, тот же Скавр. Но львиная доля заботы о раненых легла на плечи неугомонного орра.
— Нашелся! И дю Жоанара прикончил самым зверским образом, — увидев Аркана, прокомментировал бывший купчина. — А теперь сидит и ест гречку с говядиной. Посмотрите на него! И это — предводитель боголюбивого ортодоксального воинства?
— Гречка что надо! — откликнулся баннерет. — Вон, у кашевара попроси. Поешьте, попейте, а потом делами займемся! Вечно в дубраве сидеть мы не будем, настало время действовать…
Дождавшись, пока соратники потрапезничают, Рем самолично вымыл за собой посуду и отдал миску кашевару, а потом проговорил:
— Где у нас пленные? Кто-то из них в состоянии разговаривать?
— Трое благородных, — кивнул Патрик. — Один из них — вроде как даже какой-то родственник дю Жоанаров. Гонору у него — через край!
— Через край, говоришь? Ну пойдем, посмотрим на этого родственничка… — на самом деле Аркану хотелось спать, но железо нужно было ковать, пока горячо.
Слишком уж многое в этих местах было завязано на род маркизов-флотоводцев. Отправляться в поход на Аскерон, или на соединение с силами отца и брата и оставить в тылу таких опасных врагов — нет, это было недопустимо.
Подошвы ботфортов давили прошлогодние желуди и листву, хрустели мелкими веточками, когда Рем со своими офицерами двигался по направлению к госпиталю.
Тут же содержались и пленные — тяжелораненые в палатках, под охраной, легкие — со связанными руками в тени деревьев. Аристократы выделялись богатой одеждой, грязной и заляпанной кровью, холеными лицами, презрительными взглядами. Все трое восседали на корнях старого дуба, и тихо переговаривались.
Обычные латники-оптиматы предпочитали по вечной солдатской привычке дремать — ну и что с того, что они оказались в плену? Военная удача переменчива!
— Это вы — из того клоповника, что зовется замком Жоанаров? — Аркан бесцеремонно ткнул носком ботфорта в подошву сабатона одного из пленников-дворян. — Я слыхал, маркиз обнищал и его дом пришел в упадок, ров используют для слива нечистот, а стены обвалились и поросли мхом, так что захватить его не составит труда… Тем более теперь, когда личная дружина вашего господина разгромлена, а сам он убит мною. Меня зовут Тиберий Аркан, маэстру! К вашим услугам… Представьтесь, чтобы я знал, кого пленили мои люди…