Кровная месть
Шрифт:
— И пока черное знамя не взовьется над Замковым холмом Аскерона! — выкрикнул Скавр Цирюльник, чем совершенно сбил Рема с мысли. — Виват, Аркан!
— ВИВАТ, ГЕРЦОГ!!! — заорали как оглашенные воины и принялись стучать оружием в щиты и топать ногами.
Грохот и ор стояли адовы.
— Нале-во! С песней…. Шагом! Марш!!! — вдруг гаркнул Скавр, как будто командовал не ополчением из ремесленников и фермеров, а полноценным легионом.
Каково же было удивление Буревестника, когда густой баритон Оливьера затянул походную песню, которую до сих пор он, Рем Тиберий Аркан, никогда не слышал! И сотни грубых мужских голосов подхватили слова, которые, похоже, выучили уже почти все в его войске… Все, кроме него!
Всем1
Это стихотворение — вольный перевод старинной песни о прославленном генерале Конфедеративных Штатов Америки Томасе «Каменная Стена» Джексоне, адаптированный под книжную реальность. Я давным-давно, лет десять назад, получил согласие автора перевода на размещение этих строчек в своей книге. Но сейчас я совершенно не могу найти этого человека. Если кто-то где-то на просторах интернета увидит похожие стихи — маякните пожалуйста, я должен связаться с автором.
Оригинал песни вот тут https://www.youtube.com/watch?v=NhXP9lqcapI&t=17s
У Аркана защемило на сердце от гордости и благодарности. Черт возьми, если не прожив еще и четверти века ты становишься героем такой песни — значит, что-то в жизни делается правильно!
Он тронул поводья, и двинулся к гати следом за своими людьми.
Замок Риоха за его спиной занимался жарким пламенем. Первыми вспыхнули те самые фамильные гобелены, огонь, обильно накормленный горючим маслом и соломой, принялся за деревянные перекрытия этажей и стропила крыш. Пламя сыто гудело и потрескивало, красные и желтые языки взмывали к небесам. Над болотом и речушкой разносился запах гари.
Оглянувшись в последний раз, Буревестник проговорил:
— Знаешь, Шарль… Когда замок красивый, он и горит красиво. А когда вот такое вот дерьмо, как эта Риоха — то и пожар у него дерьмовый…
XI
Вдоль широкой, мощеной камнем дороги, на вечнозеленых высоких лиственницах и тополях с едва-едва распустившимися почками висели трупы. Их было великое множество, и у каждого из мертвых мужчин самого неприглядного вида на груди болталась белая аккуратная табличка, где крупными четкими буквами можно было прочесть причину столь плачевного состояния каждого из них.
УБИЙЦА, МАРОДЕР, ГРАБИТЕЛЬ.
этот человек нарушил закон вендетты
Буревестник поморщился: трупы висели не меньше недели, и учитывая тот факт, что висельников было действительно очень много, амбрэ в округе стояло соответствующее.
— Это почерк Змия? — спросил Оливьер.
Он ехал на коне вместе с Шарлем и Луи, на полкорпуса отставая от Рема.
— Это почерк Арканов! — невесело усмехнулся Скавр Цирюльник. — Эти таблички — их фамильный фетиш. Говорят, еще Мамерк Аркан Пустельга завел такой обычай, и с тех пор его потомки развлекаются, развешивая подобные гирлянды в ознаменование очередного выдающегося деяния…
— Точно! — Оливьер глянул на Рема. — Низац Роск. Наш квартирмейстер… Хм! Наш монсеньор тогда тоже устроил нечто подобное, но мы подумали, что это военная хитрость или сиюминутная блажь, ан нет! Потом и на берегах Скёли гёзов развесил… И таблички тоже были — мол, поделом!
Рем хмурился, вслушиваясь в разговоры верных вассалов. Будь у него такая возможность — он тоже повесил бы кое-кого на дереве, с табличкой «КОНОКРАД». Чертов Антуан дю Массакр обвел его вокруг пальца! Его — и Черных Птиц Эадора! Всё-таки они не были настоящими эльфами, прирожденными жителями леса, эти дети межрасовых браков…
Как установила разведка уже постфактум, тогда, после битвы у Риохи, молодой и хитромудрый оптиматский военачальник не увел своих людей прочь, а спрятал в какой-то глухой заимке среди окружающих замок дебрей. Был у дю Молле там охотничий домик, совмещенный с подворьем лесничего — в самой глуши. Отсидевшись дня три и зализав раны, оптиматы последовали за войском Аркана, держась в тылу, а позапрошлой ночью напали на лагерь! Точнее — не на сам лагерь, а на табун лошадей на выпасе. И, черт возьми, угнали чуть ли не две трети скакунов! Посекли дозорных, и умчались в неизвестном направлении… Укрепленный лагерь, по обычаю устроенный внутри стены из фургонов, не пострадал, да и без потерь рыцари не ушли, но всё-таки это было унизительно: лишиться значительной части кавалерии и не иметь возможности даже преследовать врага!
И если ополченцы-ортодоксы огорчились постольку-поскольку, то баннереты и их люди просто рассвирепели. Шагать пешком они умели и любили, но для многих из них лошади были не просто животными, а настоящими боевыми товарищами!
В общем, с одной стороны Рем злился на Антуана дю Массакра, а с другой — восхищался им. Племянник барона действительно сильно изменился со времен юности: стал гораздо умнее, находчивее, опаснее! Даже проигрыш Антуан смог обернуть в свою пользу… Уже чуть позже, в пути, Аркан с холодком представил себе, что могло бы случиться, если бы среди ночи к лагерю подкрались не только рыцари, но и колдун по имени Седрик! И вызвал бы эту самую «земную дрожь» второй раз!
Всё-таки ортодоксальное войско без настоящего капеллана — это как иголка без ушка. Но привлечь на свою сторону кого-то из Аскеронского Экзархата кроме Флавиана Буревестник не мог: такая помощь была бы мигом расценена как начало религиозной войны! Да, дю Массакр и Закан первыми нарушили законы вендетты: их люди стали нападать на ортодоксальные поселения, мужчины из которых встали под черные знамена. При этом обычай гласил: после объявления кровной мести, законной целью становятся кровные родственники врагов, замки, форты, лагеря, караваны с оружием и продовольствием для воюющих армий враждующих семей, сами армии и отдельные отряды и другие военные объекты. Простолюдины — члены семей наемников и добровольцев, примкнувших к одной из сторон НЕ являются приемлемой мишенью для атаки, даже если проживают на землях кровников.
В случае с оптиматскими феодалами это работало почти всегда: победитель получал всё, и разорять своих будущих вилланов было так же глупо, как резать дойную корову. Те кто воюет, те кто молится, те, кто работает — у каждого свое место. Но с ортодоксами такой принцип вызывал у западных рыцарей смутные сомнения: распевающие боевые религиозные гимны фермеры и ремесленники в шапелях и с алебардами в руках были еретиками, и позволяли себе поднимать оружие против благородных господ! И если аскеронские дворяне знали, как не нарушить и без того шаткий баланс между конфессиями и сословиями в герцогстве, то у кого-то из дю Массакровых союзников взыграло ретивое… Кто-то направил своих солдат на хутора и городки, мужчины из которых ушли на помощь Арканам. И поплатился за это.