Кровная связь
Шрифт:
«Просто позволь командам делать то, чему их обучили. Мы здесь в качестве поддержки, а не для того, чтобы выполнять тяжелую работу».
Я смотрю на Норта и киваю, прижимаясь к Атласу чуть плотнее, чтобы наглядно показать им всем, что играю по правилам. Не потому, что я потеряла хребет или что-то в этом роде, просто я не хочу, чтобы они пострадали от того, что я отвлекла их, убегая без веской причины.
Я доверяю Грифону и его команде. Доверяю Кирану, потому что он уже доказал мне свою состоятельность, и я доверяю остальным, потому что любой, кого обучил и проверил
Он в некотором роде суров, и никто не сможет проскочить под его бдительным оком.
Несколько минут тишины, когда слышны только звуки из лагеря, пока мы как один пробираемся вперед через кустарник, а затем на другой стороне лагеря раздается взрыв — одна из палаток вспыхивает огромным огненным шаром.
Мои узы немедленно берут управление на себя, моя паника от неожиданного появления огня приводит в действие их защитные меры. Я все еще нахожусь здесь, чтобы понимать, что происходит, и спорить со своими узами, если нужно, но они определенно контролирует ситуацию. Тени обе встают на пятки у моих ног, готовые защитить меня от всего, что может встретиться на моем пути.
Вечный сразу же замечает меня, но остается рядом, почтительно склонив голову. Он давно знает обо мне, изучил все способы ухаживания за такой, как я, и когда я улыбаюсь ему в ответ, это сплошные зубы.
— Мы должны убить их всех сейчас. Единственный хороший солдат Сопротивления — это мертвый солдат.
Вокруг нас происходит движение, оперативники движутся в лагерь, в воздухе раздаются выстрелы и крики, но Вечный не обращает на все это внимания. Он наклоняет голову ко мне, как бы соглашаясь, но говорит: — В основном да, но информация сейчас имеет ключевое значение. Кто-то здесь может знать, где Дэвис, или что они планируют дальше, и мы хотим, чтобы человек, посмевший прикоснуться к тебе, исчез.
Кнут и пряник, эффективно, потому что это правда.
Я хочу, чтобы этот человек умер. Хочу быть полностью Привязанной и медленно разрывать его на части. Хочу скормить его часть за частью теням у моих ног.
Голос звучит в моем ухе через небольшой аппарат. — Бэссинджер, прекрати ее будоражить и держись подальше от остальных, пока мы не оцепим территорию.
Мне не нравится слышать их в своем ухе в таком виде, но когда я двигаюсь, чтобы выбить наушник, Вечный хватает меня за руку, чтобы остановить, аккуратно перемещая меня туда, где есть укрытие, чтобы мы могли наблюдать за работой оперативников.
Они эффективны.
Их численность десять к одному, они отбирают бегущих и тех Транспортеров, которых могут. Я наблюдаю за их работой, а Вечный достает свой пистолет, проверяет предохранитель, держа его наготове. Он предлагает мне один, но я качаю головой. Я бог, оружие для меня ничего не значит.
«Нам нужно как-нибудь в ближайшее время поговорить об этом «боге», Связная».
Я игнорирую своего Привязанного и смотрю, как он направляет своих людей в лагеря, чтобы выбить больше вражеских солдат. Повсюду есть отставшие, некоторым из них удается скрыться в кустах до того, как оперативники их уберут. Я не думаю, что мы ожидаем многого от этого, но когда Вечный злобно ругается, я поднимаю глаза и вижу, что светловолосая женщина смотрит на него, потрясенная.
Когда
Она делает шаг к нему, и я двигаюсь перед ним, поднимая свою руку, только для того, чтобы он прижался вплотную к моей спине и прошептал мне: — Не убивай ее, Связная. Мы можем взять ее к себе и поступить с ней так, как решит Норт, но только…
Его сестра поворачивается на пятках и бежит, пули попадают в ее тело и отскакивают от него, потому что ее дар такой же, как у ее брата.
Девушка снова пытается взять контроль в свои руки, заставить меня подчиниться, но я держу руль. — Согласна. Тени позаботятся об этом для нас.
Вечный смотрит на меня, но я щелкаю пальцами, пока теневой детеныш не переходит на мою сторону. — Она нужна мне живой и настолько нетронутой, насколько ты сможешь доставить ее, не пострадав сам. Принеси ее мне.
Тень моргает на меня, и я знаю, что Темный видит его глазами, поэтому он делает паузу.
Девушка внутри обращается к нему напрямую, прежде чем я разбираюсь с сестрой сама. «Атлас не пытался спрятать ее или отговорить от этого. Он просто попросил взять ее к себе, а не убивать, пока что. Думаю, мы можем дать ему это, верно?»
Наступает пауза, а затем тень уходит, двигаясь быстрее, чем мои глаза могут уследить за ней, преследуя вражескую девушку. Вечный делает глубокий вдох и смотрит, но не пытается вмешаться. Я чувствую глубокую потребность снова уничтожить его семью, выследить их всех и пировать на их душах, пока они не станут лишь пеплом и грязью под нашими ногами.
Темный снова обращается к нам напрямую. «Я попрошу Августа привести ее к Кирану для немедленной транспортировки. Я не хочу, чтобы она разговаривала с Атласом и пыталась манипулировать им. Давай пока оставим все как можно чище, Привязанная».
Я оглядываю окружающую нас резню и говорю: — Темный сейчас вытаскивает ее и забирает под стражу. Она жива и останется таковой.
Вечный укоризненно качает головой. — Я не хочу ее видеть. Не хочу видеть никого из них. Давай покончим с этим и уберемся из этой дыры.
Раздается еще один взрыв огня, и он снова обхватывает меня руками, готовый накрыть мое тело своим, чтобы защитить девушку от жара и повреждений. Там Пламя контролирует огонь, следя за тем, чтобы сжечь только врага и его лагерь, не уничтожая наших. Мой Перевертыш в полной волчьей форме рыщет по лагерю, разрывая и раздирая людей на части лишь своими мощными челюстями. Во мне разгорается гордость при виде его великолепного вида.
Я хочу участвовать, но также хочу наблюдать за их работой, знать, на что способны мои Связные, и знать, что они достойны группы Связных, в которой состоят. Приятно видеть, что это так.
Затем я чувствую это.
Один из моих Связных ранен.
Мои глаза меняются, и это конец всей ночи, миссии, этим мужчинам и женщинам. Мои узы просто очищают весь лагерь от них всех, и я бросаю свою сеть, чтобы найти, кто из них ранен и где они, черт возьми, находятся. Вырывать их души легче, чем дышать, и есть удовлетворение в единодушном стуке носа, когда они все как один падают в грязь.