Кровное родство. Книга первая

Конран Ширли

Не успел Адам подойти к двери, как она открылась и навстречу ему торопливо вышел Тоби Сатч, хозяин клуба. Адам не ожидал застать его здесь в столь ранний час.

Чуть помедлив, Тоби Сатч заговорил:

– Надеюсь, Грант, что вы пришли уладить свои дела по-хорошему.

– По этому поводу я и хочу видеть Майка, – ответил Адам, прекрасно понимая, что означает это „по-хорошему". Респектабельная внешность Тоби Сатча, в прошлом выпускника Харроуского колледжа, скрывала крутой нрав человека, не терпящего неповиновения. Он был полон непоколебимой уверенности в себе, и это притягивало людей, неспособных контролировать себя в игре, которые в итоге попадали в полную от него зависимость. Он

знакомил таких людей с ростовщиками, что одалживали им деньги на полгода под четыре процента ежемесячно, а если долг вовремя не возвращался, к должнику наведывались крутые парни и убеждали его заплатить.

Адам вошел в кабинет Майка без стука.

– Ты снова опаздываешь, Адам, – посетовал Майк, не поднимаясь из-за своего большого письменного стола розового дерева. – Поторопись, пожалуйста: я должен встретиться с Мирандой, чтобы показать ей магазин, который нашел в Пимлико.

– Миранда подождет. – Адам уселся в кожаное кресло и положил ноги на стол. – Я хочу виски с содовой, и мне нужна пара минут, чтобы поговорить с тобой – как раз по поводу дел Миранды.

– Она расширяет свой бизнес со страшной силой.

За полтора года Миранда приобрела семь магазинов, два из которых нашел Майк: он имел связи среди людей, занимающихся недвижимостью, он обладал деловым чутьем, а кроме того, днем он всегда бывал свободен.

На деньги, полученные от своего первого магазина, плюс взятую в банке ссуду Миранда купила еще один магазин, неподалеку от Холборна, на доходы от него аналогичным образом приобрела третий. Поскольку она стала заниматься бизнесом как раз незадолго до того, как в Лондоне разразился бум, связанный с недвижимостью, она обнаружила вскоре, что стоимость принадлежащей ей недвижимости повышается с каждой неделей без каких бы то ни было усилий с ее стороны, а цифры прибылей, приносимых „КИТС", постоянно росли, убеждая банк в деловых качествах и надежности их клиентки.

– Она тратит слишком много времени на дела, связанные с недвижимостью, вместо того, чтобы заниматься непосредственно своим бизнесом, – сказал Адам. – У нее есть нюх на эти вещи, но нет опыта общения с агентами по недвижимости, а эти ребята не будут слишком церемониться с женщиной, особенно если она молода и красива. Зато ты, братишка, дона в этих делах, и ты умеешь обращаться с агентами: ты можешь поить и кормить их здесь, знакомить с хорошенькими девушками, кинуть им конвертик с некоторой суммой, проиграть разок-другой в гольф, и тогда ты будешь снимать сливки со всей недвижимости, выставляемой на продажу. Это не займет у тебя много времени, а прибыль составит два процента комиссионных.

В светло-серых глазах Майка, наполнявшего стакан для Адама, отразилось беспокойство. Он отлично понимал подоплеку предлагаемой ему достаточно выгодной сделки: если он согласится, ему придется уговорить Тоби Сатча увеличить брату кредит. На это и рассчитывает Адам. Но Майку совсем не улыбалось одалживаться перед кем бы то ни было, тем более перед Тоби Сатчем.

– Два процента, – повторил Адам. Майк с видимой неохотой кивнул. Адам встал.

– Что нужно Миранде – так это объединить весь свой бизнес под одной крышей. Так что подыскивай большое промышленное здание, но не в Лондоне, а где-нибудь в центре страны – там расценки ниже. Тогда мы сможем разместить фабрику, склады, гаражи и офисы в одном и том же месте.

– А почему бы не построить подходящее помещение? – спросил Майк.

– Нет времени.

Адам одним глотком опорожнил свой стакан и вышел.

Пятница, 24 апреля 1964 года

– Мне здесь нравится, Шушу, – сказала Элинор. Они сидели на южной террасе в ожидании гостей: по

традиции в связи с окончанием работ в замке Элинор устраивала праздник для тех, кто в них участвовал. Предполагалось, что обустройство будет полностью завершено как раз к началу очередного кинофестиваля, так что Сэм на сей раз для своих дел сможет располагать таким антуражем, каких поискать даже на французской Ривьере.

Жены каменщиков испекли к празднику множество пицц и принесли огромные миски салата из помидоров, оливок, луна, маринованных огурцов, грецких орехов и латука, заправленного традиционным местным соусом, в котором вместо оливкового масла использовалось кунжутное. На столах стояло шампанское и розовое прованское вино, а в качестве прохладительного пили лимонад, приготовленный из сорванных здесь же лимонов.

Время, когда замок реставрировался, было для Элинор сплошным удовольствием. Архитектор-француз укрепил опоры и балочные перекрытия, заново перестелил крышу и плиточный пол террасы. Взамен единственной ванной, откуда не выветривались неприятные запахи, и кухни, располагавшей только одной мойной с холодной водой, в замке теперь была прекрасно оборудованная новая кухня и множество ванных комнат. Обои, уже довольно облезшие и ободранные во многих местах, были убраны, стены и потолки оштукатурены, но они стали не чисто-белыми, а чуть розоватыми – оттенка лепестков магнолии, окна починены, все деревянные части покрашены, полы выровнены и ошкурены, установлена новая электропроводка и скрытые бра, свет которых, рассеиваемый поверхностью стен и потолков, становился еще мягче и приятнее для глаз.

Пока шла реставрация, Элинор и Шушу ездили по аукционам Ниццы, Тулона и Драгиньяна. Наведывались и в антикварные магазины, расположенные на холмах, а значит, гораздо реже посещаемые заезжим народом, и увозили оттуда великолепные кровати, столы и шкафы яблоневого дерева и других ценных пород, очаровательные старинные стулья, а современные диваны были доставлены из Ниццы. На одном из тулонских аукционов Элинор купила четыре рулона кремового льняного полотна, а сарасанская портниха, мадам Аннетт, сшила из него шторы для всех комнат замка.

Во время реставрационных работ Элинор и Шушу жили в гостиницах: то в „Провансе", то в „Фонтэне" – они стояли на площади Республики друг напротив друга и жестоко соперничали между собой. „Прованс" принадлежал почтенной престарелой даме – девяностотрехлетней мадам Сартур, и обслуживался членами ее многочисленного семейства. „Фонтэном" заправляли два американца, которых местные жители окрестили „педиками". Когда хозяева „Фонтэна" пригласили дорогого парижского дизайнера, чтобы он установил скрытое освещение и обтянул стены тканью, владельцы „Прованса" не стали ликвидировать в своем отеле флюоресцентные лампы, придающие лицам какой-то неживой оттенок, но зато построили бассейн. „Фонтэновцы" было отыгрались, установив во всех лучших номерах кровати с пологом, опирающимся на четыре колонки, а „провансальцы" объявили, что каждую субботу собираются устраивать для своих постояльцев пикник с мясом, зажаренным на барбекю.

И вот теперь, облокотившись на перила террасы, Элинор созерцала плоды своих трудов. Она взглянула наверх. Свежевыкрашенные белые ставни окон слегка розовели, озаренные золотым отсветом вечереющего неба.

Видя довольное, умиротворенное лицо подруги, Шушу спросила:

– Ну, и что же тебе нравится больше всего?

К ее удивлению, Элинор не назвала ни открывавшийся с террасы изумительный вид, ни свою серебряную кровать с пологом и балдахином, принадлежавшую в свое время какой-то испанской принцессе, ни лифт, на котором можно было спуститься прямо на пляж, лежавший тремя сотнями футов ниже.