Кровные чары
Шрифт:
Неся в руках корзинку с чем-то съестным, Стефани ловко перепрыгивала с камня на камень. В детстве ей нравилось заниматься подобным на пляже возле шато. Вот и сейчас, в этом мимолетном сне, она вновь стала ребенком. Маленькой, задорной девочкой без предубеждений и кучи вопросов о том, как жить эту жизнь.
Детский ярко-алый плащ, как флаг, мелькал среди густой зелени. Под ногами шуршали иголки, скрипела мелкая каменистая крошка, и эти звуки вызывали у девочки безграничную радость. Вековые сосны слегка раскачивались от дуновений ветра, словно кланяясь нежданной гостье.
Совершив очередной прыжок, Стефани пнула носком сапога шишку и рассмеялась. До того громко и беспечно, что удивилась сама себе. Смех разлился эхом под лесным сводом и скрылся в зеленой чаще.
Девочка продолжила путь. Вскоре показалось три больших валуна, будто кто-то специально их поставил в ряд по размеру. Большой, чуть меньше и самый маленький. Она ненадолго задержала на них взгляд, только чтобы рассмотреть витиеватый рисунок на поверхности. Затем пошла дальше.
Неожиданно поднялся сильный ветер, который дул в лицо с такой силой, что Стефани стало тяжело дышать. Нос закладывало, а в рот летели листья, иголки и мелкая пыль, что поднялась от сильных порывов. Деревья ходили ходуном, ветви трещали и ударялись друг о друга, посыпая дорожку мелкими сучьями. Девочка хваталась за край плаща, чтобы прикрыть лицо. Стало страшно, что она задохнется или же дерево упадет и раздавит хрупкое тело. В голове навязчиво мелькала картинка, как широкий ствол раскалывает череп, словно тиски – грецкий орех. Будет ли ей больно или смерть наступит мгновенно? А что, если ствол упадет не на голову, а на ногу, к примеру? Тогда ей придется еще долго мучиться от невыносимой боли, прежде чем она умрет от потери крови.
Стефани сжалась в комок и задрожала от ужаса. Ей хотелось, чтобы все прекратилось. Чтобы она оказалась дома в объятиях любимого отца. Чтобы они сидели возле растопленного камина в мягком кресле и ей ничего не угрожало.
Девочка зажмурилась до мелькающих черных точек в глазах. С губ сорвалась молитва, чтобы все закончилось…
Окружающая природа будто и вправду откликнулась на зов несчастной. Все стихло. Воцарилась гнетущая тишина, но беспокойство нарастало в девичьем сердце. Что-то было не так. По коже пошел холодок. Неистовый, почти первобытный страх охватил ее. Позади раздались тяжелые шаги кого-то неизвестного. Стефани не могла найти в себе сил, чтобы обернуться. Она крепко сжимала пальцами ручку берестяной корзинки и, ссутулившись, ждала. Ждала, когда все прекратится. Рядом с ухом раздалось тихое рычание, а в нос ударил смрад, от которого девочку затошнило.
Стефани резко проснулась, быстро потянулась к краю койки, ухватившись за металлическое основание. Она склонилась над полом, но рвотный позыв быстро прошел.
«Вот так сон. Наверное, это из-за того снадобья», – решила девушка, ощущая во рту горький травяной привкус, и улеглась обратно в постель. Только она задумалась о том, который час, как городские башенные часы пробили четыре раза.
Стефани повернулась на бок, лицом к спящему брату. Их разделяли ширмы, но из-за слабого света и полупрозрачности тканей ей удалось разглядеть его очертания. Она прислушалась.
Стояла полная тишина. Никто к ним не приходил. Никто даже не прошел мимо арочного проема по коридору. За все время Стефани не услышала никаких признаков чьего-либо присутствия: ни шагов, ни разговоров, ни покашливания. Будто весь госпиталь вымер или опустел.
Это удручало.
«Я думала, что кто-то постоянно ходит по палатам. А что если кому-то из пациентов станет хуже? И где наша дежурная ремедистка? А вдруг Лоренту хуже? Что, если он уже не дышит?»
Девушка подскочила с кровати, но тут же села обратно. Голова пошла кругом от резких движений. Захотелось пить. Она аккуратно перебралась по кровати к стоявшему на прикроватной тумбе графину с водой и осушила целый стакан. Это было опрометчиво, так как к горлу вновь подкатила тошнота.
Стефани медленно выдохнула, борясь с неприятным чувством. Через несколько секунд все прошло, и девушка наконец смогла твердо встать на ноги. Она натянула короткие сапоги и накинула поверх сорочки пуховый платок, который кто-то услужливо оставил в изножье кровати.
Девушка неустойчивой походкой приблизилась к Лоренту. Никаких изменений. Это и радовало, и печалило одновременно. Как же ей хотелось, чтобы брат наконец пришел в себя. Вздохнув, она проверила постельное белье. Его требовалось сменить, и для этого придется найти «эту проклятую ремедистку, которая совершенно не хочет выполнять свои обязанности».
Стефани вышла из палаты. Она понадеялась, что увидит кого-нибудь из служащих в приемном вестибюле, но никого не было. Ее тень замерла в проходе, изгибаясь в неровном свете горящих ночных канделябров.
Раздавшееся поодаль бормотание заставило пациентку замереть возле арочного проема. Первым делом она подумала о брате и обернулась. Нет. Голос определенно принадлежал взрослому мужчине и доносился из коридора. Она напряглась, пытаясь вслушаться. Разговаривали двое. Причем один совсем тихо, а второй эмоционально, с недовольством. Но разобрать, что они обсуждали в такой час, не получалось.
Стефани сделала несколько шагов в их сторону.
«Святое небо, я же в госпитале. Зачем я это делаю? Это, наверное, Климент успокаивает какого-нибудь тяжелобольного», – отругала она себя.
Голоса стали громче, и из ближайшего проема донеслась четкая фраза:
– В следующий раз только крестьяне. Никаких дворянок.
Девушка замерла, снова прислушиваясь к разговору.
– И никаких раскопок. Ей не нравится такое, – нравоучительно произнес тот же голос.
«Что? Каких раскопок? – нахмурилась Стефани. – Кому это “ей”? Кто она такая?»
Собеседник что-то тихо пробурчал, но разобрать слов не получилось.
«Кто это? Доктор?»
Со стороны вестибюля, что находился в противоположном от говорящих направлении, дальше по коридору, донесся душераздирающий крик. От неожиданности девушка так резко дернулась, что у нее снова потемнело в глазах, и она чуть не упала. Лишь в последний момент ей удалось ухватиться за арку проема и поймать равновесие.
Отчаянные возгласы наполнили госпиталь:
– Помогите! Скорее! Кто-нибудь!
Не зная зачем, Стефани поковыляла в вестибюль, совершенно забыв об услышанном разговоре и тех двух незнакомцах. Одурманенная лекарствами, девушка не так быстро переставляла ноги.
Войдя в помещение, Стефани увидела толпящихся стражников и ремедисток. Двое мужчин в кожаных доспехах несли третьего, служащие в серых робах помогали им, придерживая тело несчастного. Раненый больше не кричал. Один из стражников подбадривал его, все время приговаривая: «Держись!» На каменном полу за ним оставались огромные кровавые лужи, казавшиеся в тусклом свете черными.