Кровные узы
Шрифт:
— Давай, говори, — потребовал Инаран. — Я твой отец и здесь не для того, чтобы тебя судить. У меня своих ошибок хватает, о которых я буду жалеть до конца своих дней. И я хочу услышать, знал ли ты, как она поступит?
— Знал, — с трудом выговорил Олег. — Я неоднократно видел, как она работала. И считал, что они сами себе подписали смертный приговор, раз попались в её сети. Она никогда не трогала невиновных или сомневающихся. Я считал её необходимым злом. Она хотя бы убивала только тех, кто сам нарвался, а не как я всех подряд.
— Для стража на первом месте защита тех, кто ему доверился, а уже потом совесть.
В палате не осталось веронов без кровных уз. И к недоумению Олега их связь с ним ярко пылала и была крепка как никогда. И даже кровные узы дяди и отца… стали ярче.
— Тонкая нить — порождение не ненависти, — заговорил Акрон, отходя от стены, — а страха. И мой племянник… забыл о том, кто он. И даже останься Искрос в живых, вероны ему больше бы не поверили. Всё потому что он послушался старую ведьму Воскрешенную и поступил так, как она сказала…
— Вы все… ненавидите её? — понял по эмоциям окружающих Олег.
— Мы все считали, что разберемся с Конраком без неё. Мы все винили её в гибели семьи Дунгрога. Мы все были против, чтобы Искрос распечатывал память предков и встречался с Воскрешенной. Винили её в том, что она погубила семью Дунгрога, чтобы сохранить собственную шкуру. Не верили, что он сам на это пошел и что она не причем.
Олег обвел всех присутствующих взглядом, ловя от них примерно похожие эмоции и мысли.
— Но она не виновата… — возразил мальчик.
В ответ Генлий засмеялся:
— Она много раз жертвовала другими, чтобы получить нужную ей картину будущего. Не идеализируй её, щенок. Эту старую ведьму никто и никогда не считал доброй бабушкой.
Олег призвал память предков на помощь и к своей неожиданности увидел видение с Воскрешенной. Без вуали с распущенными и растрепанными очень длинными тёмно-русыми волосами, она сидела в окружении кристаллов. Глаза мирайки имели чёрный цвет и казались неживыми. Олег заметил то, чего раньше никогда не видел. Воскрешенную сковывали толстые красные цепи. Они обвивали её тело, руки и крылья. Иногда ясновидящая принимала облик маленькой девочки, но практически сразу снова становилась взрослой.
— Он должен прийти ко мне, он должен прийти. Почему он не приходит? Я же всё сделала правильно и не допустила ошибки, он должен прийти…
И снова она заметила присутствие Олега и с выражением паники на лице подползла к нему, гремя цепями. Всматривалась в него чёрными глазами, а затем переводила взгляд на место, которое покинула, словно там находился еще кто-то невидимый для Олега, но видимый для ясновидящей.
— Я поняла… — к неожиданности Олега она с яростью разорвала цепи. — Что ж, в этот раз сразимся на равных! Веронский мир я не отдам!
Видение прервалось, а Олег посмотрел на взрослых. Увидели они то, что видел он?
— Видели, — угрюмо подтвердил Акрон. — Думаю, на сегодня хватит. Тебе надо отдохнуть и набраться сил, — он подошел и положил руку на плечо Инарана. — Да и отцу твоему не помешало бы остыть…
Олег проводил их уход взглядом и уткнулся носом в мягкую часть цветка. Еще никогда он так ярко не ощущал эмоции отца. Оказалось, он боялся не самого Амрона, как считал Олег ранее, а за него. То, что случилось со старшим братом, являлся для Инарана самым страшным кошмаром. И он готов был на всё, что угодно, дабы сын избежал коронации и остался в безопасности, даже пожертвовать его свободой…
Так может, и другие вероны соглашались на поводок и не восстанавливали кровные узы, чтобы хоть так сохранить Амрону жизнь? Олег не думал об этом в таком ключе, пока не столкнулся с мыслями, чувствами и страхом отца. Со стороны казалось, что вероны просто бросили брата из-за его слабости. Вероны говорили, что ничего не скроют, если Олег захочет посмотреть. Так почему бы не покопаться поглубже, как ему советовал Дарий?
Мальчик перевел внимание на ближайшего к нему верона, заглядывая в более глубокие слои его воспоминаний. Добрался до того самого собрания народного совета, где присутствовали не только представители народного совета, но и самые обыкновенные вероны, не наделенные властью. И когда Амрон вспылил и призвал агхару на всё пространство, а не точечно на членов совета, как нужно, верон испытал… облегчение.
«Слабого не убьют».
Олег быстро переключался между доступными ему веронами и везде встречал примерно одинаковые мысли и чувства.
Мальчик сел и подключился к членам народного совета Вэндэйра, просматривая их воспоминания, встречал и там ту же картину:
«Слабого не убьют. Лучше поводок, чем смерть».
Еще глубже. День гибели Искроса.
«Мы его потеряли!»
Еще глубже. День гибели Дунгрога.
«Они заплатят за них всех кровью!»
От пронесшейся волны боли Олег снова уткнулся лицом в цветок, а к горлу подкатила тошнота. Немного оклемавшись, он переместился в день, когда вероны узнали о нём…
«Слишком силен…. его убьют… убьют… ему не позволят жить… он слишком рано родился… мы не сможем его защитить…»
Перед носом ошеломленного Олега легла конфета в шоколадной крошке, напоминавшая земную. Нос пощекотал ореховый запах. Накатившая его боль отступала, а по телу разлилась мягкая успокаивающая энергия.
«Не смотри туда, не надо».
Олег послушно отключился от чужих воспоминаний и чувств. Он узнал достаточно.
— Взятка, — раздался голос Льяри.
Мальчик вяло взял и съел конфету, не поворачиваясь к веронке лицом.
— Я очень хочу тебе эволюцию поправить, — заговорила она, — там такой кавардак, что страшно вспомнить.
— Это обязательно? — тяжело вздохнул Олег. С упрямством веронов нелегко воевать, особенно с теми, кто находился в кровных узах и видел тебя насквозь.
— Как человеку зубы полечить и перебоев с фиаром не будет.
— Эл разрешит?
— У меня есть против него секретное оружие.
Олег повернулся к ней и вопросительно приподнял бровь.
— Его жена.
Мальчик выдавил слабую улыбку.