Кровные узы
Шрифт:
— Дядя, вы собираетесь домой? — наклонила набок голову Лимра.
Такая мысль его действительно посещала, однако он сразу её отмел. Дела в Размарале еще не закончены, особенно с появлением мелкого монстра, который бесил его еще сильнее, чем бестолковый Амрон. С седовласым хотя бы диалог возможен, а с его братцем всё проходило на повышенных тонах, словно Генлий с Искросом сталкивался только в худшей его версии. Дядя его потренировать хотел, а мальчишка едва на Дэнвила не нарвался, бездумно желая освободить семейство дололов из рабских оков…
— Я кого-нибудь твоего брата прибью, — едва подавил дрожь в руках Генлий.
— Какого из?
— Всех сразу. Каждый по-своему бесит.
Лимра печально скривилась:
— Может, вы просто мальчиков не любите?
— Твой отец на девочку не похож.
— Но он вас тоже частенько бесит.
— Логично…
Генлий подхватил девочку на руки и направился вместе с ней на верхние этажи. Он начинал понимать, почему брат её постоянно везде таскал. Особенно когда кулаки чесались, её присутствие здорово успокаивало.
— Дядя, а почему Конрак изменился?
Долол остановился. Иной раз он терпеть не мог кровные узы веронов. Ни мысли от них не скрыть, ни чувства, ни даже воспоминания. К тому же девочка более наблюдательная и пытливая, чем её несносные братья.
— Его другим помнил Искрос и старшее поколение веронов, а я застал его уже ублюдком, — все-таки ответил Генлий.
— То есть… это что-то вроде тёмной перековки сознания?
— Вряд ли, по словам тех же старых веронов, он всегда был злобным ублюдком. Просто ради матери Искроса притворялся добреньким какое-то время. Затем ему снова сорвало крышу, тогда же лишилась жизни мать Искроса. Конрак её зарезал в порыве гнева.
— Почему он не убил Искроса, если он был настолько безумен, что убил любимую жену? — нахмурилась Лимра.
— Он пытался, однако что-то его всегда останавливало. Я сам неоднократно видел, как его меч останавливался в миллиметре от лица брата. Искрос единственный кто с ним осмеливался спорить и выводить из себя.
Лимра спрыгнула с рук дяди и потянула Генлия за одежду в сторону кабинета Завса. После исчезновения советника, в его кабинет никто не заходил, по крайней мере, так думал Генлий. Никто даже охранные заклинания не убрал. Он уже подумывал, чтобы двери вместе с заклятием снести, но девочка знала, как открыть тайный проход, минуя охранную магию.
Долол наклонился, чтобы не стукнуться головой о низкий проход, пока принцесса нырнула в вещи Завса и не вытащила из хлама картину, поворачивая её лицевой стороной к дяде.
— Это же не его жена? Верно? — Лимра указала на кукольную блондинку с большими завитками белокурых волос, подвязанными на манер обруча красным бантом.
Белое платье делало её похоже на маленькую добрую принцессу. Блондинка лучилась счастьем и стояла позади мрачного Конрака, положив ему белоснежные ручки на плечи.
— Рогов не хватает, — скривился Генлий, заглядывая в кристально синие глаза прелестницы. — Забыли дорисовать.
— Так это Лидеема, — догадалась племянница. — Я никогда не видела её и как-то представляла по-другому.
— Я с ней тоже не знаком, но вероны вспоминали её как злобную суку. И у меня нет причин им не верить, учитывая какой у неё получился сынуля.
— Где она сейчас?
— Где ей еще быть? Она среди своих.
— Вы уверены? — помрачнела Лимра.
— Что еще нарыла? — скрестил руки на груди Генлий.
Девочка одну за другой вытаскивала разные статуэтки и изображения Лидеемы. На некоторых она и вовсе представала в образе богини, раздающую милость высохшим скелетам. Попалось несколько семейных картин, где Лидеема стояла с Ганроном и их юным сыном, у которого в детстве оказались голубые глаза.
— Если советник не был ею одержим, то в этом мог быть какой-то смысл? — пнула кучку Лимра.
— Что еще?
— Завс в своих записях кого-то называл великой матерью. Не её ли? Она же насколько я знаю высший демон? Из-за неё вероны нас называют отравленной ветвью. И что-то мне слабо вериться, что она ушла из нашей жизни навсегда. Вы сами говорили, что демоны не привыкли отступать, если что-то наметили.
Генлий присел неподалеку от кучи хлама и взял маленькое изображение Лидеемы в образе богини.
— Показывай записи, — потребовал он.
Лимра быстро разложила перед ним тетрадки Завса. Как она и говорила, везде встречалось упоминание некой великой матери. И к тому же все записи советника зашифрованы витиеватыми эвфемизмами, в которых с трудом угадывался смысл.
— Я что-то нехорошее раскопала? — спросила девочка.
— Великая мать, — провел языком по зубам Генлий. — Надо среди тёмных разузнать об этом, потому что каждая третья самовлюбленная рогатая дура любит себя называть великой п…здой. Все мои клиентки называют себя великими, а затем банально заказывают отрезать яйца бывших любовников и принести им в качестве сувенира.
Лимра брезгливо поморщилась от его слов.
— И то, что ты нашла, может быть как пустышка, так и что-то значимое, — закончил мысль Генлий.
— Может, она как-то общалась с сыном?
— Если она это и делала, то никто из нас этого не замечал и никогда её не видел. Даже Искрос с ней не пересекался.
— Вы уверены? — наклонила голову Лимра. — Он же от вас много чего скрывал. Вы и об его сделке с Воскрешенной не знали.
Генлий задумался. Если бы не девчонка, ему бы даже в голову не пришло рыться в барахле советника Завса. Из-за отсутствия большой силы Генлий считал его бесполезной пылью, не стоившей и капли внимания. Может зря? В отличие от хозяев, их недальновидные слуги не обладали достаточной прозорливостью и могли сохранить какой-нибудь компромат на Конрака или на Мэрга. Тот же Завс оказался тем еще барахольщиком и хранил все, чего не следовало хранить, если тебе есть что скрывать. Генлий бы не удивился, если бы обнаружил трусы великой матери…
— Да ладно…. — прокомментировал долол, когда вытащил из кучи хлама не совсем чистое женское белье с рюшами.
— Зачем он хранил эту гадость? — еще сильнее скривилась принцесса. — Они же воняют!
— Подрастешь, узнаешь, — Генлий брезгливо отбросил в сторону предмет женского гардероба. — Ты еще что-нибудь интересное нашла, кроме его панталон и мази от радикулита?
— Еще чаща власти стоит в его тайнике, но больше ничего интересного, — печально отвечала Лимра — Возможно, я чего-то важного не заметила.