Кровосход. Том 1

Паренек

– А здесь изображено древо Клипот. Оно антипод Сефирота, показывающая грехи и слабости, из которых состоит человек. Вон, видишь, как идут дорожки к аллеям и как они выстроены? Этот рисунок и есть Клипот

– Почему тогда оно больше, чем Сефирот, которая содержит добродетель?

– Потому что в мире больше зла, чем добра. Клипот - это корни Сефирота, символ того, что из бесконечного царства зла, может вырасти нечто прекрасное и доброе. Как на пепелище от лесного пожара, вырастает трава и новые деревья. Так и тут, люди, которые сюда

приходили, несли с собой зло, а внутри очищались. Буквально, как в церкви, коим и был мой дом.

– Но зло, всё же оказалось сильнее.
– Прокомментировала Аня.

– Не совсем...
– Задумчиво протянул я.

Всё это я узнал, по воспоминаниям Петра, которому отец рассказывал об этом. Он явно готовил сына к посвящению в свои тайны, но либо не успел, либо не стал, поскольку не захотел, чтобы его сын узнал, о грехах своей семьи и не поддался им.

Тут явно есть какой-то знак, точно говорю...

Я пригляделся к самим пластинам со знаками. Кетер, Бина, Хохма... Ничего необычного я не заметил. Дорожки линий, были, чуть углублены и похожи на слив для дождевой воды. Со стороны сада, Таумиэль, Даат и остальные тоже были на месте.

Но как только я дошёл до того места, где стоял сам, всё стало на свои места. Расположение знаков Лилит и Малькут неправильное. Лилит стоит на начале Сефирота, а Малькут на Клипоте. Как же раньше не заметил?

– Кажется, я нашёл!
– Подозвал к себе их двоих, сам силясь поднять пластину.
– Помогите поднять.

Мы стали пробовать вместе, да ничего не вышло. Она явно должна двигаться, но уж точно не подниматься.

– Оно двинулось.
– Заметил это и Лукаш.
– Не вверх, но в сторону!

– Значит, мы на верном пути.
– У меня что-то вдруг щёлкнуло в голове, а в глазах загорелась идея.
– Отойдите.

Они вдвоём отошли, а я достал из кармана ножик и напитал тело сначала маной света, и порезав руку, приложил её к пластине Малькута. Кровь быстро вернулась обратно, и рана зажила, но я заметил, как в центре круглой пластины, загорелась маленькая белая точка.

Теперь я напитал в руку немного тёмной маны и проделал то же самое с Лилит. На этот раз в центре появилось нечто, похожее на дырку в полу.

Пластины стали меняться местами, медленно, на эффектно. Как только они встали на свои места, К Сефироту по линиям пошла жёлтая струя маны, а к Клипоту, словно трещины, разошлись линии тьмы. И так немногочисленная растительность пожухла ещё сильнее, а белые линии на каменном полу зажглись ярче.

Круглые плиты с названием сфирот начали опускаться вниз, образуя между собой своеобразные ступеньки. Они продолжали опускаться, пока перед нами не предстал спуск вниз, глубиной метров пять, в конце, которого, стояла чёрная дверь с красным камнем посередине.

– Я думал, будет гораздо сложнее...
– Посетовал я, но мысленно возликовал. Ай да отец! Если бы не он, хрен бы я до всего этого допёр! Я знаю только общие названия этих штук, а он заставлял

бывшего Петра их заучивать и помнить местоположение. Теперь понятно для чего.

Спустившись, я приложил руку к красному камню, который загорелся мягким красным цветом, потом буквально впитал в себя все красные трещины на двери, открыв её тем самым и предоставляя доступ, в самое засекреченное и могущественно место, во всей империи.

Глава 30

Внутри было темно, что хоть глаз выколи. Я ожидал, что здесь будут какие-то магические светильники или электрические лампы на крайняк, но, к сожалению, ничего подобного. Солнечный свет освещал только ближайшие стены, а дальше будто жидкая тьма, всасывала в себя малейшие фантомы.

Взгляд зацепился за множество стеклянных и наглухо закрытых на замок, железных шкафов. Разбросанные по земле листы пожелтевшей бумаги, покрытой толстым слоем пыли. Точно так же, как и стопки бумаг, которые чем дальше шли во тьму, тем выше становились. Справа увидел край стола, на котором стояла ещё одна стопка.

– Кто-нибудь, может, сходит за лампами?
– Попросил я.

– Я с собой взял.
– Ответил Лукаш, подняв небольшую фитильную лампу, больше похожую на сильно увеличенную бензиновую зажигалку.
– Как знал, что пригодиться.
– Поджигалась она аналогичным способом, с помощью металлического колёсика и кремния, а внутри было, наверное,масло или другое незамерзающее топливо. Полезная штука, мне бы такую, только поменьше.

Тонкий и длинный огненный язык смог осветить другую часть подвала. По строению он был похож на давно заваленный туннель или перестроенную грибную ферму, шириной в семь метров и длиною в двадцать. О сохранении материала внутри отец мой, видимо, вообще не думал. Повсюду разнообразный бумажный и не очень мусор, раскиданные детали от каких-то механизмов, упавшие книги с полок и горки песка с потолка.

На столе, помимо бумаг и давно засохших чернильниц, нашёлся подсвечник с тремя, наполовину сгоревшими свечами. Получив новый источник света, я предложил разделиться, чтобы найти то, что надо быстрее.

– Ищите что-то похожее на стрелу или сердце. А лучше всё вместе.
– Почти приказал я, внимательно рассматривая содержимое полок.

– Сердце?
– Спросила Аня.
– Чьё сердце?

– Ничьё, просто что-то похожее на сердце.

– Нарисованное или сделанное из чего-то?

– Физическое.
– Начал уже раздражаться.
– Чтоб в руке держалось как нормальное!

– А оно, как на картинках должно быть или прям как живое?
– Спросил Лукаш.

– Да я хер знаю, какое оно. Просто сердце. Я его ни разу не видел, поэтому всё, что похоже на сердце,

– Тогда вот.
– Ткнул пальцем на картину какой-то женщины Лукаш.
– У неё на груди сердце.

– Вот я и говорю, что оно должно быть материальным, как предмет, как эта чернильница!
– Ткнул пальцем.