Круг ненависти
Шрифт:
Если маг собрался телепортировать помимо себя кого-то еще, то этот кто-то должен быть «в пределах видимости», так, по крайней мере, говорится во всех свитках, какие можно найти на эту тему. Антонидас, однако, рассказал Джайне, что телепортировать можно и тех, кто находится «в пределах сознания» мага. Для этого необходимо соприкоснуться с мыслями того, кого она хочет перенести. Это было довольно рискованным делом, так как существовали те, с чьим разумом соприкасаться сложно или даже опасно. Другие маги и демоны обладали защитой от подобных заклинаний, кто-нибудь с особенно сильной волей мог также быть неподвластным
Но среди громовых ящериц таких не было. Все их мысли сейчас сводятся к трем вещам: поесть, попить, поспать. На самом деле они думают только об этом и о том, как бы бежать быстрее, исключением является только сезон спаривания.
Тем не менее, у Джайны ушло несколько часов на то, чтобы коснуться сознания всех ящериц, пасущихся в окрестностях Лощины, равно как и сознания отставших, направившихся к Колючему Холму.
Трава. Вода. Закрыть глаза. Отдых. Поглощать. Жевать. Глотать. Пить. Спать. Вдохнуть.
На какое-то мгновение она почти потерялась в их мыслях – да, в них не было ничего сложного, но их были сотни, и все эти естественные потребности в еде, воде и сне переполнили сознание Джайны.
Скрежеща зубами, она заставила себя обрести контроль над сознанием сотен громовых ящериц. И начала произносить заклинание телепортации.
Жгучая боль пронзила ее голову, как только она произнесла последний слог заклинания. Вырубленный лес внезапно растаял и тут же принял свои очертания вновь. Боль, уже не такая резкая, пронзила левое колено Джайны. Только тогда она поняла, что, запнувшись о пень, упала на землю.
Боль. Больно. Больно. Больно. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Никакой боли. Беги, боли нет.
На лбу выступили капли пота, Джайна отчаянно сопротивлялась желанию бежать. Что-то пошло не так, когда она читала заклинание, но у нее не было времени размышлять над тем, что именно. Боль, которую она почувствовала, передалась громовым ящерицам, ведь они были мысленно связаны с Джайной. Теперь они снова впали в ярость, и их нужно было остановить, пока они снова не ринулись в Лощину.
Каждая клеточка ее существа взывала о том, чтобы прервать эту связь, ведь пытаться усмирить стадо разъяренных ящериц – все равно, что остановить бушующий океан шваброй. Но единственный шанс успокоить их оставался лишь при условии, что Джайна не прервет связь. Так что она заставила себя сконцентрироваться и произнести заклинание, которое, как уверял Антонидас, было написано специально для того, чтобы успокаивать строптивых лошадей. Она так крепко сжала кулаки, что из-под ногтей потекла кровь. Чтобы заклинание подействовало на всех ящериц, Джайна вложила в него все силы.
Спустя мгновение они уже мирно спали. Джайна едва успела разорвать с ними связь, прежде чем сама не уснула. Впрочем, для этого хватило бы и навалившейся на нее не волшебной, а вполне реальной усталости.
Все тело ныло, веки слипались. Заклинания телепортации нужно произносить в идеальных для того условиях – но ни количество особей, которое пыталась переместить Джайна, ни внезапный обрыв заклинания им не соответствовали. Джайна просто хотела упасть на землю и присоединиться к ящерицам, но она не могла себе этого позволить. Находясь под действием заклинания, ящерицы проспят часов шесть, возможно меньше – слишком уж невнятно оно прозвучало.
Она села, скрестив ноги, безвольно опустив руки, и сосредоточила все внимание на собственном дыхании. Вновь она направила чувства вовне, на сей раз в сторону Утеса Клинка, в самое сердце этой гористой области.
Она быстро нашла то, что искала.
Кто-то окружил нагорье магическим щитом. С этого расстояния, Джайна не могла определить тип магии, к которой прибег неизвестный, но никакие заклинания, в том числе и телепортации, не могли пробить этот щит. Он словно защищал что-то от внешнего мира.
Джайна встала и приготовилась к тому, чтобы перенестись на Утес Клинка, но вовремя остановилась. Из маленького мешочка, привязанного к ее поясу, она достала кусок вяленого мяса. Еще один совет Антонидаса гласил «магия использует ресурсы тела, а их можно восстановить только с помощью еды. «Многие волшебники», - заверял он ее, - «пропали ни за грош, только потому, что, исследуя чудеса магии, забывали поесть».
С трудом прожевав сушеное мясо, отдохнувшая Джайна произнесла заклинание, перенесшее ее в окрестности того места, которое было окружено магическим щитом.
Зря она поела перед телепортацией – то, что она обычно ощущала как побочный эффект от этого действия, переросло в рвотный порыв. Но ей удалось его подавить. Она стояла на крутом склоне, с которого, кажется, и начиналось плоскогорье. Под ногами и за спиной – отвесный утес, впереди – поросший травой склон. Места едва хватает, чтобы просто стоять.
Щит был, разумеется, невидим невооруженным глазом. Но Джайна, несомненно, его чувствовала. Чары не были особо сильными, да в этом и не было необходимости. Если их наложили с целью спрятать кого-то или что-то – а Джайна убеждалась в этом все больше – лучше всего в подобном случае было их «приглушить». Будучи слишком сильными, они неизбежно привлекли бы внимание других волшебников.
С этого расстояния Джайна смогла определить, что за магия была задействована для того, чтобы наложить такие чары. В последний раз она ощущала подобную магию в присутствии Медива, во время войны. Это была трисфальская магия, хотя, предполагалось, что все Хранители мертвы, включая Медива, последнего из их числа.
Снять заклятье было проще простого, учитывая, что теперь Джайна знала, что именно оно из себя представляет. Она решила исследовать нагорье, не забыв при этом наложить на себя заклинание сокрытия, чтобы остаться незамеченной.
Сначала она не заметила ничего необычного: зеленая трава, мелькающие то тут то там кусты, редкие деревья. Бриз с Великого Моря овевал эти горы, белый плащ Джайны вздымался у нее за спиной словно парус. В Громовых Горах было пасмурно, но это нагорье находилось над облаками, и здесь было ясно и солнечно. Джайна откинула капюшон, с наслаждением подставив лицо солнечным лучам.
Вскоре она начала замечать признаки чьего-то присутствия: с некоторых кустов явно собрали ягоды. Она продолжала подниматься в гору, и вскоре увидела колодец и дрова, сложенные неподалеку. Поодаль от дерева находилась просторная хижина. Позади хижины, на выровненном участке земли, высились ряды посевов – в основном овощей и специй.