Круг ведьмаков. Эра Соломона
Шрифт:
Однако правильные ответы в домашних и контрольных работах не мешали иным учителям занижать ему оценки – были такие, кто его недолюбливал, и он даже сейчас не представляет за что. Другим детям учителя прощали многое, их «вытягивали», даже если те не были в этом заинтересованы. А если этим ученикам удавалось хоть раз правильно выполнить домашнее задание, так это сразу считалось поводом похвалить их перед всем классом. Ему же временами смело занижали оценки хотя бы за не самый ровный почерк. Дедушка часто удивлялся, как можно за правильно-сделанную работу получить тройку?
Сердце
Он не заметил, как забылся сном, сквозь который всю ночь слушал стук дождя по стеклу. На рассвете чуткий сон без сновидений самостоятельно прервался. Он открыл сонливые глаза, огляделся и спустя пару секунд вспомнил, где находиться и как тут оказался. Тревога, пусть и ослабевшая от дремоты, ещё зиждиться внутри. Пытаясь отследить её причину, он восстановил воспоминания о вчерашнем дне. На часах полвосьмого утра – завтрак в восемь. Нужно подождать.
«Хотя бы завтрак не проспал» – со слабым воодушевлением подумал он, памятую о том, сколь вкусен был вчерашний ужин.
Внутри слабая тошнота, голова болит, тело ноет. Ещё раз осмотрелся, составил приблизительный план действий, следуя ему, оделся, заправил постель и медленно стараясь не шуметь, направился в туалет. Вернулся, взял из чемоданчика зубную щётку и пошёл умываться. Он уже привык, что всё вокруг чужое, а теперь нужно привыкнуть, что ничего своего у него почти не осталось.
Мыслей о вчерашнем дне у него нет, лишь их сдавленные отголоски звучат в глубине подсознания – хотя ещё не вечер. О том, что он ведьмак он на время забыл.
Закончил умываться, вернулся в комнату, на всякий случай положил зубную щётку в чемодан – на случай если его скоро отсюда выгонят. Он сел на краешек стула в привычном тягостном молчании.
За окном пасмурная мрачность, заметные капли дождя изредка падают сверху, утяжеляя собой неподъемную печаль в его душе. Худшей атмосферы и представить сложно. Идеальная среда для тревог и переживаний. Тяжёлое предчувствие не заставило себя долго ждать. Минуты тянуться, мысли крутятся, волнение клокочет. Он, словно не трапезы ждет, а сурового вердикта. Последние минуты стали самими волнительными. Ровно в восемь, слегка дрожа, он пересёк комнату, открыл дверь, боязливо посмотрел по сторонам, а затем покинул спальню. Тихо как мышка добрался до лестницы, начал спускаться по ней вниз, понуро опустив голову, словно вся тяжесть верхних этажей, давит ему на шею.
В приюте у него часто забирали еду старшие дети, отчего иногда ему приходилось весь день ходить голодным. Если он плакал, дети его за это били, поэтому он часто прятался по углам и там плакал от обиды и голода. Но однажды кто-то из ребят решил, что он там ест «втихаря», и хотя это была неправда, его всё же за это серьезно поколотили. После этого случая ему совсем не стало жизни.
«Столовая вроде там» – опираясь
Надо войти, а он стоит столбом. Но там как-то слишком тихо, может, там и нет никого? Мальчик забеспокоился. Но внезапно обе створки в столовую сами отварились. Он удивился, сглотнул. Чуть потомившись в неуверенности, он всё же двинулся вперёд. Вошёл в столовую и сразу увидел большой обеденный стол, что на четверть заставлен едой. Во главе стола расслабленно сидит Соломон, с газетой в руке и пьёт что-то из чашки. Его чёрная шуба нынче покоиться на спинке соседнего ему стула, а вот солнцезащитные очки, как и вчера неизменно закрывают его глаза. За спиной мужчины видны закрытые двери на кухню, где они вчера ужинали.
Столовая просторная светлая. Большие окна расположены вряд на противоположной от входа стене. Стены обшиты деревянными панелями, столовая мебель ручной работы блистает изысканной дороговизной.
Ведьмак поднял на него глаза, дружелюбно улыбнулся. Черты его лица смягчились по сравнению со вчерашним днём, он словно добрее стал.
– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе утро, – замявшись, ответил Павел, не решаясь идти дальше.
– Чего же ты там стоишь? – благодушно спросил мужчина. – Проходи, садись.
Получив команду, Павел осторожно прошёл к столу, но не решился сесть рядом с ведьмаком, а поместился через два стула от него. Соломон, безмолвствуя, с лёгкой искоркой иронии посмотрел на него. Мальчик перевёл взгляд на стол, увидел, что тарелки перед ним не лежит. Быстро поняв ситуацию, покраснел, встал и пересел по левую руку от ведьмака. Теперь перед ним лежит глубокая тарелка, я рядом обилие еды: овсяная каша с сухофруктами, хлопья, воздушный омлет белого цвета, фрукты и апельсиновый сок. Он просунул ладони под себя и негромко спросил:
– А что из этого мне можно?
– Всё. Я это для тебя наколдовал. Можешь съесть, что хочешь и сколько захочешь, – лёгкая улыбка Соломона показалась мальчику душевной.
Павел удивился. Он несколько раз глядел то на хозяина, то на стол.
– Смелее, – ободряюще молвил ведьмак. – Вот держи овсянку.
Взволнованный мальчик принял из рук хозяина горшочек с овсянкой, положил себе немного в тарелку – на большее он не осмелился.
– Спасибо большое. Я… я вчера разозлился. Простите меня, пожалуйста.
– Прощаю. Теперь ешь. Ты должен хорошо питаться, чтобы стать сильным магом, – ведьмак вновь обратил своё внимание к газете.
Паша послушался и приступил к трапезе. Один мучительный вопрос он для себя решил, но осталось ещё несколько. Увы, решимости пока не набралось и задумчивый Соломон, кажется, всецело увлечён газетой.
Завтрак получился выше самых высоких надежд – вкуснее овсянки, чем эта он не ел никогда. Разочарованию впервые за долгое время не осталось повода.
Когда тарелка опустела, Соломон отвлёкся от газеты, и положил ему ещё еды. Неизбалованному Павлу и одной каши вполне достаточно, но ведьмак его тихие возражения вниманием не удостоил.