Круг ведьмаков. Эра Соломона
Шрифт:
Примечательно то, что, даже утратив контроль над короной, он при этом не потерял контроля над государством. Пользуясь своим влиянием на парламент и знать, ведьмак продолжал влиять как на страну, так и на саму королеву. Сам же он сосредоточился на Французском Триумвирате – так назывался союз трёх ведьмаков Франции. Противостояние с ними длилось довольно долго. Природа данного конфликта не ясна, самой популярной версией считается Война за наследие Фламеля. В какой-то момент Герберт и его чародеи перебрались в Шотландию, когда именно это случилось неизвестно, но точно после тысяча пятьсот шестьдесят третьего года. А в начале тысяча пятьсот шестьдесят шестого года в лесу Трима должен был состояться знаменитый сбор магов, однако накануне случилась печально-известная Тримская резня, в ходе которой большая часть чародеев была зверски убита на дорогах и постоялых дворах, в том числе и чародеи Герберта. Расправу учинили ирландские чародеи
Эта трагедия очень серьёзно ударила по Герберту. Лишившись надежных соратников и хороших мастеров, ведьмак стал заметно сдавать свои позиции. Его доходы упали, а затем и вовсе переросли в убытки. Он оказался не в состоянии защищать границы своих владений, поэтому был вынужден прибегнуть к услугам наёмных сил. Все эти события привели к тому, что ряды его союзников стали таять, тем самым ускоряя его крах.
Вскоре после длительной вражды он вынужденно заключил временное перемирие с французскими ведьмаками и позже с их позволения даже проживал на юге Франции какое-то время. Со стороны всё выглядело так, словно Герберт стоял на пороге полного краха. Лишившись к тому моменту почти всех финансов и большинства союзников, в одиночку он мог показаться лёгкой добычей для своих врагов, однако как выяснилось позже, реальное положение дел обстояло совершенно иным образом. В действительности ещё до событий в Ирландии Герберт тайком сумел вывести своё золото обратно в Англию, оставив при себе лишь малу его часть. Как в последствие выяснилось больше половины его союзников сумели пережить резню в Триме и всё это время они тайно восстанавливались в Шотландии. Сам ведьмак, проживая во Франции, через своих английских агентов оставшихся при дворе королевы инкогнито вербовал на свою сторону новых союзников со всей Европы. Таким образом, у Герберта накопился достаточный перевес в силе над его тогдашними оппонентами. Но он не спешил наносить удар первым, возможно, поэтому он намеренно поддерживал и даже усиливал слухи о своём неутешительном положении.
Вскоре его дезинформационная компания принесла свои плоды: во время его возращения в Англию, тот самый колдун Киган со всеми своими подельниками самонадеянно атаковал Герберта, попав, таким образом, прямо в ловушку ведьмака. По итогу недолгой битвы превосходящие силы ирландских колдунов и их предводитель были полностью уничтожены. Этот случай у многих отбил желание конфликтовать с Золотым королём, а молниеносно-возросшая боевая мощь ведьмака, вызвала настоящий переполох в Европе. Страшась оказаться под его ударом, многие ведьмаки и чародеи предпочли прекратить свои конфронтации, чтобы не давать Герберту возможность для нападения. Это привело к недолгому затишью в привыкшем к конфликтам магическом мире. Вскоре укрепив свои позиции и прикрыв тылы, он отбыл на остров Авалон, где пробыл вплоть до зимы тысяча пятьсот восьмидесятого года. Узнав о его возращении в Англию, королева не раз пыталась связаться с ним, но безрезультатно. Подобное пренебрежение разозлило её, после чего свои попытки она прекратила. Лишь в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году королева, уняв свою гордость, снова воззвала к бывшему возлюбленному, и на этот зов Герберт откликнулся.
– Всё, больше не могу, – тихо простонал Паша, захлопнув книгу. От переизбытка информации голова у него разболелась. Он встал из-за стола, направился к окну, чтобы в угоду мимолётной мысли охладить голову. Отодвинул красную портьеру с золотистым орнаментом, открыл окно, выглянул наружу. Снаружи прохладно, холодный ветер главенствует над округой. За всё время пребывания Павла в этих краях здесь стоит исключительно пасмурная погода с частыми дождями, что искусно подчёркивают его извечное уныние. Его прошлые опасения не оправдались, и за время его пребывания здесь с ним не случилось ничего плохого. Из комнаты его не выставили, голос на него ни разу не повысили, дурного слова ему не сказали и даже косым взглядом ни разу не наградили. Постепенно волнение за неимением повода начало утихать.
Он стал понемногу привыкать к местным порядкам, а точнее к их отсутствию. Здесь нет расписания и строгих норм. Вставать по команде в одно и то же время от него не требуют (главное на трапезы не опаздывать), ванной пользоваться можно когда угодно и куском еды его ни разу не попрекнули. А еда здесь настолько вкусная, что от радости плакать хочется. Несчастья на время забываются, стоит только ему неискушенному подобными вкусностями отведать наколдованной еды.
Но можно ли привыкать к этому и надолго ли он здесь? За последние месяцы жизнь идёт кувырком и предчувствия очередного подвоха и болезненного удара судьбы не покидают – жизнь его к этому приучила. Может поэтому он ни разу не почувствовал себя уютно в этом доме. Взгляд привык к стенам в его спальне, спина норовит привыкнуть к мягкости
Библиотека стала настоящим пристанищем для него, нежели отведённая ему спальня. Пристанищем, которого в детдоме у него не было, но в котором он остро нуждался. В библиотеке тоже тихо, но по-другому тихо. Это большое двухъярусное помещение, занимающее целых два этажа, заставлено большими высокими книжными стеллажами. Естественное освещение здесь в большом избытке. Мебель здесь (как и вся мебель в доме) исключительно деревянная и дорогая. Это место где он может, смело оставить свой удрученный мыслями разум на попечение книг.
Книги стали его спасением. Они отвлекли от проблем насущных, не позволив ему утонуть в унынии. Многое он из них узнал. С каждой новой книгой интерес разгорается с новой силой, и этот нереальный магический мир становиться чуточку реальней. А когда день кончается, он возвращается в спальню и безмолвно сидит в тишине. Молчание даёт ему возможность для мыслей, даёт возможность несколько притупить обострённые потрясениями чувства, которые и ныне причиняют боль.
«Ну, вот и боль в голове прошла» – про себя отметил он, вдыхая прохладный воздух и смотря в пустоту невидящем взглядом. Спустя миг он прислушался к шуму морского прибоя, повернул голову на звук. На следующий день после его приезда сюда выяснилось, что дом Соломона располагается недалеко от высокого обрыва, так что снаружи всегда слышан морской прибой. Но так уж сложилось, что за всё время пребывания здесь Павел ещё ни разу не видел моря вблизи. Решив сейчас же это исправить, он с необъяснимым любопытством покинул библиотеку, спустился на первый этаж, затем пересёк холл, прошёл по коридору к чёрному выходу и вышел из дома. Оказавшись на холоде, достаточно быстро разыскал путь к обрыву.
Ветер неприветлив и с бесстыдным упорством лезет к нему под одежду. Павел съёжился, но не повернул назад. Пройдя наполненный волнением путь, с большим опасением приблизился к обрыву насколько смог. Теперь он стоит в нескольких метрах от края. Страх не позволяет подойти ближе, страх клонит его к земле, страх морозит кровь в его жилах. Ноги словно ватные, кажется, ещё один шаг и он в ужасе рухнет вниз, прижмётся к траве и останется в таком положении навсегда.
Только после нескольких очень длинных мгновений Паша оторвал взор от травы под ногами и обратил внимание на то ради чего пришёл – на необъятное неистовое могучее море. Сила и размеры буйной стихии пробудили в мальчике первобытный страх, при этом намертво приковав к себе его взгляд. Он почувствовал себя крохотным и невероятно хрупким. Чем дольше он смотрит на воду, тем сильнее внутри всё сжимается. Шум моря лишь усиливает тревогу в груди, а страх от стихии пробирает до костей. Ему уже хочется уйти, но ноги не слушаются. Море слишком сильное и слишком большое (даже глазом не охватить), а он слишком слаб, слишком мал и совсем один в этом мире – никто ему не поможет.
Могучая стихия всё злей и яростней продолжает безжалостно пугать несчастного ребёнка. От страха силы быстро иссекают, он начал медленно опускаться вниз – на двух ногах он уже не устоит, вот-вот рухнет замертво.
Вдруг Павел услышал чужой голос в своей голове – кто-то зовёт его. Резко обернулся, обнаружил шагающего к нему Соломона. Черные перья в шубе ведьмака колышутся на ветру, но вырвавшись на свободу, неотступно кружат рядом.
Раньше Соломон по обыкновению двигался неестественно быстро и резковато (подобно призраку, а не человеку), но на второй же день хозяин дома, очевидно, заметил, какой испуг вызывает у Павла, и тогда движения ведьмака немного утратили резкость, но не скорость. И всё же Паша немного попривык и сейчас ведьмак уже не так пугает как в день их знакомства.
– Нравиться пейзаж? – подойдя к нему, спокойным голосом спросил Соломон.
– А? – Павел посмотрел на ведьмака полным страха взглядом. – Да. То есть…
– Ты напуган? – Соломон пристально посмотрел ему в глаза, и сквозь тёмные стёкла солнцезащитных очков проступила синева его глаз.
– Немного, – полушёпотом согласился мальчик и снова обернулся на прибой.
– Меня раньше тоже пугала его сила, эта неистовая мощь. Казалось что эта стихая, хочет уничтожить почву под моими ногами, – ведьмак сел на траву. – Я не понимал моряков: как можно намеренно бросить вызов чему-то столь могучему? Но затем я больше года провёл на парусном судне и страх мой постепенно прошёл.