Круги по воде (сборник)
Шрифт:
– Мам, а нас в этом году примут в пионеры! – сказала я вечером, разламывая вилкой котлету.
– Ешь давай аккуратнее, – ответила мать. – Опять подливку до краев налила.
– И когда мы купим цветной телевизор! – вздохнул отец.
– Мама, а быть пионером – это здорово, да?
Родители посмотрели на меня с сомнением.
– Тебя не примут.
– Почему?
– Вот смотри, у тебя ногти грязные! А на прошлой неделе ты манжеты утюгом сожгла, где мы новые купим?
Я уткнулась в тарелку. Задумалась: а вдруг и правда не примут? Испугалась.
Эх!
Спросила Юрку.
Юрка долго смотрел на меня и молчал. Я тоже молчала.
– Знаешь, – наконец сказал Юрка. – Когда я был маленьким, то тоже верил, что важно быть честным, справедливым. Оказалось, что манжеты важнее. – Я сникла. – Но ты не переживай – тебя примут!
– Почему ты так думаешь?
– Потому что у тебя есть друзья.
Наконец настал тот день! Первое собрание. Предстояло обсудить Вовку Шадрина и Ромку Колоусова.
Все собрались, но завуча всё ещё не было.
– Женечка, сбегай в учительскую, – обратилась ко мне Людмила Михайловна, – пригласи Надежду Пантелеевну.
Я побежала.
Учительская располагалась этажом выше, рядом с кабинетом директора. У двери директорского кабинета со скучающим видом стояла Кеха.
– Опять, да? – посочувствовала я.
– А то! – Кеха гордо вскинула белесую челку, крутанула задом. – Как тебе брючки? Фирма!
Я уважительно закивала.
– А это? Видала? – Она вынула руки из карманов и продемонстрировала ярко-красный маникюр. – Пантелейщину чуть кондрашка не хватила! А тебе чего?
– А мне завуча.
– Да ну? – Тщательно подведенные Кехины глаза округлились. – А тебя-то за что?
– Да не! – я отмахнулась, рассмеялась. – У нас типа собрание. Решаем, кого принимать в пионеры, а кого нет. Людмила Михайловна сказала, что Надежда Пантелеевна должна присутствовать.
– Сочувствую. Ты погоди, она щас у директрисы Лёньку за хайры таскает. Грозится из комсомола исключить.
Мы замолчали. Дверь директорского кабинета плотная, ничего не слышно!
– А потом за меня примутся. – Кеха вздохнула.
– А ты не ходи так, – посоветовала я.
– Не могу. – Кеха пожала плечами. – Да и потом Пантелейщина все равно найдет, к чему придраться.
Директорская дверь распахнулась, освобождая покрасневшего Лёньку. На пороге возникла фашистка, загородив своей массой весь вид на кабинет.
– Тебе чего? – рявкнула она, увидев меня.
– Я из второго «Б», у нас собрание…
– А, – фашистка зыркнула на Кеху. – Тебе повезло, Кислицкая! С директором будешь без меня разговаривать.
В классе фашистка начала устраиваться за первой партой. Все с любопытством на неё уставились, гадали: втиснется или всё-таки нет?
– Надежда Пантелеевна, садись за мой стол! – попыталась прийти ей на выручку Людмила Михайловна.
– Ничего! – пропыхтела фашистка, упершись массивными руками в столешницу. – Я буду с народом.
«Народ» ждал, затаив дыхание! Но парта выдержала.
Можно начинать.
К доске выскочил Колька и торжественно объявил, что сегодня мы обсуждаем Вовку и Ромку. Как будто никто этого не знает, и все просто так сидят в душном классе! А ведь на улице такая погода! Сейчас бы гулять…
– Левадная, не отвлекайся! – прикрикнула на меня Людмила Михайловна. – Неужели тебе безразлична судьба твоих товарищей?
Я посмотрела на товарищей – они стояли у доски и, не зная, чем себя занять, пялились по сторонам. До Ромки мне было как-то всё равно, а вот Вовка моим другом быть не перестанет, чего бы вы сейчас ни нарешали. Но я промолчала.
– Кто начнет? – спросил Колька и тут же начал сам.
Обстоятельно рассказал о каждом из двух кандидатов – про недостатки, достоинства, об учёбе, общественной жизни. Толково так рассказал, как на настоящем взрослом собрании (я по телевизору видела). Машка кивала, её тонкие косички подпрыгивали на спине.
– Хорошо, – вдруг оборвала Кольку фашистка. – А теперь нужно решить: достойны ли ваши товарищи быть пионерами. Как я поняла, вот этот мальчик, – фашистка ткнула сосисочным пальцем в Вовку, – занимается плаванием, а этот? В какой кружок ты ходишь?
– Ни в какой, – признался Ромка.
– Вооот! – сосисочный палец уткнулся в потолок. – А почему?
– Я ходил раньше в художественный кружок во Дворце пионеров, но руководительница ушла в декрет…
– Да, с кадрами у нас дефицит, но ты мог записаться в другой кружок. Например, на художественную резьбу или…
«Кройки и шитья», – шепнул кто-то, и весь класс фыркнул.
– Пионер должен бороться с трудностями и проявлять сознательность…
«Тоже мне трудность! – подумала я. – Вот когда Ромка один за всех стенгазету делает, так ничего…»
А за окном погода манила. Я подумала, что каникулы ещё не скоро, что Юрка последнее время какой-то грустный, и вообще на чердаке все о чём-то шепчутся, а мне не говорят. Надо Кеху спросить – она точно скажет. Или Лёньку. Ирка не скажет, она вредная, сожмет губы и процедит: «Мала ещё!»
Наконец Колька объявил голосование. За Ромку и за Вовку все проголосовали единогласно «за». Вот почему нельзя было сразу проголосовать?
У ворот школы первого сентября всегда толкётся куча разного народа. Одни встречают детей, другие провожают. Нас никто не встречал – мы уже взрослые. Поэтому на толпу не обратила совершенно никакого внимания! Но тут меня окликнули.
Я в изумлении оглянулась. Никого из знакомых. Только молодой высокий парень смотрит на меня и почему-то улыбается знакомой Юркиной улыбкой. Я прищурилась. Нет, этого парня я не знала! Коротко стриженный, одетый в потрепанные штаны, футболку, за спиной – рюкзак.