Круги по воде
Шрифт:
– Тогда я согласен. – Граф Эдгар отложил деревянный брусок, который давно уже был бесцельно зажат в руке.
– Я тоже. – Барон Жорж хмыкнул. – Будем рисковать. Семь бед, один ответ.
– Тогда не будем терять время, господа. – Эверт встал и кивнул присутствующим. – Желаю удачи.
Он вышел из палатки, и вслед за ним её покинули предводитель кавалерии и предводитель пехоты.
Анри потряс зажатой в руке вышитой туфлей. Топая босой ногой, повторил в который раз:
– Вы с ума сошли! Я не позволю!
Барон склонил голову, глядя в узор на ковре.
– Да как вам это в голову могло прийти! Убирайтесь с глаз! От вас одна только головная боль! Никогда не слышал про такое, и не желаю слышать впредь!
На Анри повеяло ароматом полевых цветов, маленькая ручка легла ему на плечо. Тёплое дыхание пошевелило завитки волос на шее.
Он вздрогнул, выдыхая воздух, набранный в лёгкие для очередной тирады. Положил ладонь на маленькую ручку. Вышитая туфля упала на ковёр.
– Идите, господин барон, – сказал он, понизив голос и отворачиваясь, - и подумайте ещё раз, прежде чем приходить с такими безумными предложениями.
Барон Эверт повернулся к выходу из палатки.
– Дорогой, - тихонько пропел нежный голосок. – Почему ты ему отказал?
– Потому что это опасный план. Я не хочу подставлять разгневанному братцу Филиппу свою шею в случае неудачи.
– Но ведь на стену пойдёшь не ты.
– Я здесь главный. Ответ держать придётся мне.
– Если всё получится, ты будешь купаться в славе, мой дорогой.
– Ты думаешь?
– Разумеется, милый. Господин барон умный человек. Я думаю, у него всё получится.
– А если нет?
– Тогда ты свалишь всё на него. К тому же, - она смущённо опустила глаза, - если это так опасно, он может просто не вернуться обратно.
– Ты хочешь его смерти? – удивлённо спросил Анри.
Мадлен потупилась.
– Он напоминает мне о прошлом, которое я хотела бы поскорее забыть.
– Разве я не помогаю тебе его забыть? Неужели это так трудно? – Анри взял её за подбородок.
– Теперь ты – моё настоящее. Другого мне не нужно. – Она провела пальчиками по его лицу, поросшей курчавым волосом груди, открывшейся под распахнувшимся цветастым халатом, лаская, прошептала на ухо: - Но если он будет далеко, я совсем успокоюсь.
Герцог щёлкнул пальцами, приказал возникшему, словно ниоткуда, лакею:
– Пойди, передай барону Эверту, - я согласен. Пускай делает, что хочет. – И пробормотал тихонько, накручивая на палец золотистый локон Мадлен: - Пусть убирается хоть в самое пекло. Лишь бы подальше отсюда.
– Мне понадобится весь ваш порох, господин Жильбер.
– Если я отдам весь порох, нам нечем будет заправить пушки. Как мы будем стрелять?
– В случае успеха это будет уже не нужно.
– А в случае неуспеха?
– Тогда тем более.
Старый артиллерист пожал плечами.
– Ну что ж, семью я нищей не оставлю, накопил кое-что. Не пропадут.
– К тому же, - продолжил барон Эверт, - когда у нас кончится свой порох, мы возьмём его у противника. Не беспокойтесь об этом, старшина. Сделайте всё, как надо, и не бойтесь.
– А я и не боюсь, – ответил старшина, - отвык уже бояться.
Капитан неторопливо взобрался по щербатым ступеням, поднялся на стену. Выбрался на галерею. Меряя шагами знакомый маршрут, отметил, что вчера повреждённый навес не успели починить. Поднялся на самый верх, заставив встрепенуться пост. Двое горожан из ополчения коротали время за игрой. Завидев командира, они отложили кости. Качая головой, он отправился дальше, прошёл вдоль установленных в нишах маленьких кулеврин. Их перетянутые потемневшими от времени металлическими кольцами тела, покоящиеся в специальных подставках, вытягивали головы на длинных шеях за край стены, глядя в предутренний мрак.
Капитан остановился. Облокотился на край стены, всматриваясь в темноту. Внизу был лагерь, казавшийся сейчас одной тёмной неясной массой. Краешек горизонта, только что почти неотличимый от ночного неба, стал видимым. Обрисовался край зубчатой, неровной линии, сперва бывший просто чуть светлее земли, незаметно становящийся всё светлее и приобретающий цвет. Где-то там, за краем гор, поднималось солнце.
Капитан глубоко вдохнул свежий утренний воздух, собираясь продолжить обход. Сейчас он стоял у края зубчатого парапета, упирающегося в массивную стену башни, одной из двух, охраняющих ворота в город. Он всегда начинал обход отсюда, продолжая идти дальше вдоль стены, справедливо полагая, что нужно быть совершенным дураком, чтобы ломиться между этих каменных чудовищ. Но ворота считались самым вероятным объектом нападения, по мнению городского совета, и капитан считался с этим мнением.
Он оттолкнулся от парапета. Отворачиваясь, заметил нечто. Движение, отмеченное краешком глаза. Внизу, где густые тёмно-синие тени сменились просто серыми, метались люди. Суетливо подносили к пушкам ядра, складывали в аккуратные горки. Капитан высунулся за край. Дула пушек, ещё вчера устремлённые на середину стены, теперь смотрели прямо в ворота. А немного дальше, за вырытой противником траншеей, обнесённой валом, солдаты, казавшиеся сверху хлопотливыми муравьями, несли осадные лестницы. Из тех, что одинаково пригодны, чтобы лезть на стены и перекидывать их через ров.
Капитан не мог в утреннем сумраке разглядеть количество собравшихся на пространстве под воротами, но множество зажжённых костров и мечущихся факелов говорило само за себя. Они всё-таки решились штурмовать ворота.
– Тревога! – выкрикнул капитан, отшатываясь, чувствуя, как немеют ноги. Повернулся и свесился вниз, в темноту под галереями:
– Трубите сбор! Тревога! – и подумал, что был неправ, а городской совет – умнее, чем ему казалось. По галереям раздался дробный топот бегущих ног. Загудели трубы, визгливо срываясь на самой высокой ноте.