Круги по воде
Шрифт:
– Да, представьте. Дело в том, что я узнал Лучинина. Он ко мне пришёл сам, и мы с ним беседовали, — он скупо усмехнулся. — Как раз здесь, у тёти Паши.
– И что же?
– И… он мне понравился.
– Это выглядит не очень принципиально, — заметил Игорь.
– Вы меня не поняли! — Небогов даже вспыхнул от возмущения. — Мне нравятся только честные люди! Абсолютно честные! И я их нутром, чувствую. Слава богу, всяких навидался. И я, представьте себе, не поверил ревизии. Я подумал, что он будет бороться, — и чуть
Игорь смотрел на его бородатое, юношеское лицо с живыми карими глазами, ставшими вдруг строгими, почти злыми, на твёрдо сжатые губы, и ему почему-то захотелось обнять этого парня.
– Вы мне можете показать эту анонимку, Слава? А заодно и ваш фельетон?
– Анонимку, пожалуйста. А вот фельетон… Честное слово, я его выбросил. В корзину. Все три экземпляра. И даже от главного не попало… Константин Дормидонтович меня понял.
Потом Небогов принёс письмо.
Игорю достаточно было только взглянуть на него, и он узнал почерк. Тот самый! Неужели это Булавкин?
И ещё непонятно: откуда Булавкин мог знать факты, о которых писал? И так грамотно их изложить — технические вопросы, бухгалтерские. Странно, очень странно.
– Это письмо мне придётся у вас взять, — сказал Игорь.
– Ну и черт с ним! Берите, — брезгливо ответил Небогов.
– Теперь, Слава, второй вопрос, — продолжал Игорь. — У вас дома есть пишущая машинка?
Небогов с удивлением посмотрел на него.
– Есть. А что?
– Зачем же вы брали машинку у Черкасова?
– У Петра Андреевича? А-а, да, да, как-то брал! Чинить свою отдал. А тут срочная работа. Ну и потом… — Небогов смущённо усмехнулся. — Стихи кое-какие перепечатал.
– И никому эту машинку не давали? — с беспокойством спросил Игорь. — Никто на ней больше не печатал?
– А кому же давать? Сам, конечно, печатал.
«Та-ак, — подумал Игорь. — Что-то у нас с вами, уважаемый Пётр Андреевич, концы с концами не сходятся».
Начинало уже темнеть, когда он вышел из редакции, и ноги сами понесли его в горотдел. В гостиницу идти не хотелось.
А спустя часа два ему позвонил Виталий.
Деревня открылась внезапно и вся сразу, как только машина преодолела длинный пологий подъем.
В ушах Виталия ещё звучали последние напутствия друзей-туристов, перед глазами ещё стояли озорные и счастливые лица мальчишек, по очереди свистевших им вслед из голубого свистка. И вот перед Виталием уже деревня Пожарово, где живёт некий Витька Ведерников.
Десятка два или три изб, крытых потемневшей узорной дранкой, стояли в кажущемся беспорядке по обе стороны шоссе, окружённые редкими деревьями, с небольшими палисадниками, выходившими на улицу, и длинными огородами позади. Кое-где виднелись на пустырях белые срубы строящихся изб. Мимо домов, петляя по траве и песку, тянулись неровные колеи, иссечённые колёсами тракторов.
Вдоль
Напротив, через шоссе, виднелся большой тёмный дом с вывеской: «Чайная „Труд“. А рядом — другой дом, поменьше, тоже с вывеской: „Магазин“. Возле них стояли запылённые машины и подводы.
Между избами по траве и глубоким колеям бродили куры, две козы на длинных верёвках упрямо тянулись к каким-то травинкам, выворачивая привязанные ноги. Стайки ребятишек оглашали криками деревню. На скамьях возле изб сидели старухи в платках.
Появление легковой машины, остановившейся на шоссе возле чайной, привлекло всеобщее внимание. Старухи, прекратив разговор, смотрели на приезжих. Редкие прохожие останавливались и, загородившись ладонью от солнца, разглядывали машину. Ребятишки, словно влекомые невидимым магнитом, со всех концов деревни потянулись к чайной.
Виталий, выбравшись из машины, нетерпеливо огляделся и сказал Углову:
– Ну, давай мне этого самого Витьку.
– Сейчас прибудет, — усмехнулся тот. — Их команда уже подтягивается.
И действительно, через минуту он поманил к себе вихрастого светлоголового мальчонку в длинных штанах, сползавших с голого живота.
Тот смущённо отделился от стайки приятелей и нехотя приблизился, пристально разглядывая свои пыльные босые ноги.
– Здорово, Витя, — сказал Углов.
– Здравствуйте, дядя Ваня, — заранее виноватым голосом ответил мальчик.
– И что это ты на земле ищешь?
– Ничего не ищу. Надо мне больно.
– Ну, конечно. Уже кое-что нашёл, да?
Мальчик вздрогнул и поднял на Углова испуганные голубые глаза.
– Это вы насчёт чего, дядя Ваня?
Углов усмехнулся.
– А вот давай лезь в машину, тогда узнаешь, на счёт чего. И Серёгу своего захвати, — кивнул он на смуглого мальчишку, старавшегося остаться незамеченным за спинами толпившихся в стороне ребят. — Закадычные друзья, — пояснил Углов, оглянувшись на Виталия. — Озорство и подзатыльники — все у них пополам, — и он поманил мальчика пальцем: — Давай, давай, Серёга.
Тот, потупясь и загребая босыми ногами пыль, приблизился к Углову.
– Вот что, братцы, — строго сказал тот. — Помощь ваша требуется. И чтоб мне тут за вас не краснеть. Ясно?
Очутившись в машине, ребята оживились и, поняв, что кара им не грозит, принялись наперебой рассказывать, обращаясь то к Углову, то к Виталию.
Да, да, они ходили за грибами — нынче тьма маслят да лисичек, — когда наткнулись в лесу на машину. А в ней кровь, честное слово, вот не сойти с места, — кровь! Сейчас, совсем скоро, они дяденьке покажут, где та машина свернула в лес.