Круги по воде
Шрифт:
– Сказать, может, хотите не о том, а думаете о том, раз дознались, — возразил Симаков. — Так я о том вам сразу скажу. Чтобы потом не возвращаться. Таня — чистейшая душа, чистейшая. Я её, так-эдак, вон с каких пор знаю, — он протянул заскорузлую ладонь над землёй. — И от той своей любви она мук приняла ох сколько. И он её, кажись, полюбил… Но семью его разрушать она не хотела. Уволиться решила, из города нашего уехать, это вот да. Хотела. Но чтоб через это он жизни себя лишил, так-эдак, — не поверю.
Он смял между пальцами окурок сигареты, далеко отбросил его в сторону и огорчённо добавил:
– А насчёт брехни вокруг него, то мы ему прямо, так-эдак, сказали: «Дело, Петрович, не кончено. Мы дальше пойдём». А он ещё осерчал: «Я, — говорит, — так-эдак, и сам дальше пойду». И вот куда пошёл…
Оба помолчали. Потом Игорь сказал:
– Филатова говорила мне, что грозил ему Носов. Закипать грозил. И она того Носова, мол, боится.
– Насчёт этого, помнится, я ей сам, так-эдак, сказал, — кивнул задумчиво Симаков. — Мутный человек.
– И на Евгения Петровича злость имел?
– Он на весь свет злой.
– Кем он у вас работает?
– Мастером, так-эдак. Евгений Петрович ему два выговора дал, а потом вообще уволить собирался.
Симаков сидел сгорбившись, подперев ладонью подбородок, и, не отрываясь, пристально смотрел куда-то в одну точку.
Опять помолчали.
Потом Игорь задумчиво произнёс:
– Самоубийство случилось двенадцатого, в пятницу. Где был в тот день Носов, случайно, не знаете? — и тут же слабо усмехнулся: — Впрочем, как вы можете знать?
– Да уж, — согласился Симаков. — Знать неоткуда, так-эдак. А хорошо бы знать…
Когда они распрощались, начало смеркаться. Напоследок Игорь записал адрес Носова.
«Ну, все на сегодня, — сказал он себе, устало шагая по улице. — Теперь только бы поесть». В голове вдруг возникла тревожная мысль о Виталии. Что там происходит сейчас, в этом Пожарове? Что Виталий узнал там?.. Носов… Неужели он пошёл на убийство? Вместе с Булавкиным? Но зачем тогда анонимки?..
Дойдя до перекрёстка, Игорь огляделся.
Он уже начал неплохо ориентироваться в этом городе. Сейчас, например, ему надо повернуть направо. А вот если пройти дальше, то можно попасть на улицу Гоголя. Там живёт Носов…
Игорь, никуда не сворачивая, решительно двинулся дальше.
Через несколько минут он уже шёл по улице Гоголя, косясь на номера домов, которые, однако, не так-то просто было разглядеть в сгущавшихся сумерках.
Но вот впереди возникли очертания невысокого двухэтажного дома. Из подъезда выскочила какая-то мужская фигура. Насвистывая, человек стремительно и в то же время как-то беззаботно двинулся прямо навстречу Игорю.
Когда они поравнялись, Игорь удивлённо воскликнул:
– Слава!
Перед ним стоял бородатый Небогов, тоже удивлённый неожиданной встречей.
– А это вы? — в свою очередь, спросил он.
– Представьте себе, — засмеялся Игорь. — Но как вы сюда попали?
Небогов иронически поклонился.
– Я не спрашиваю, сэр, как сюда попали вы. Что же касается меня, то я имею честь жить вот в этом доме, — и он указал на подъезд, откуда только что вышел.
– В этом доме? — недоверчиво переспросил Игорь, еле скрывая охватившее его волнение. — А в какой квартире?
– С вашего разрешения, в седьмой, — с прежней иронией, хотя и несколько озадаченно, ответил Небогов.
– И вы там живёте… один?
– Нет, зачем же. Во-первых, у меня есть неплохая сестра. Очень симпатичная, рыжая учительница. Могу познакомить. Во-вторых, есть, к сожалению, сосед. Очень малосимпатичная личность.
– Сосед?..
– Именно. По фамилии Носов. По имени Василий Павлович. Чтоб мне его всю жизнь не видеть, как говорят в Одессе.
Игорь тем временем уже овладел собой и, взяв Не-богова под руку, весело сказал:
– Отлично. Я вас провожу, куда бы вы ни шли. Делать мне все равно нечего.
Он уже забыл об усталости и голоде и лихорадочно соображал, как ему теперь поступить.
Было ещё совсем рано. Небо на востоке только-только порозовело. На траве заблестели капли росы, и где-то высоко, в зеленой кипени листвы, застучал дятел. Но под разлапистыми старыми елями, за кустами, 3 дальней лесной чаще ещё таилась ночная тьма. А на самой просеке таяла в воздухе молочная дымка тумана.
Накренившаяся среди кустов машины, ночью казавшаяся таинственной и огромной, сейчас проступала, как с переводной картинки, всеми своими блестящими от росы чёрными колёсами, грязно-зелёными, распахнутыми настежь дверцами с застрявшими осколками стёкол, тупым, словно обрубленным, капотом. Маленький «газик» будто спрашивал: «Что со мной случилось? Как я тут очутился?»
Виталий переложил пистолет в другую руку и, опираясь о землю, осторожно вытянул затёкшую ногу, стараясь не разбудить спавшего рядом Углова.
Итак, ночь прошла. И никто не появился возле брошенной машины.
Со стороны шоссе вдруг разорвал лесную тишину автомобильный гудок, длинный, резкий. Потом второй, третий.
Виталий обрадованно вскочил, но тут же, морщась, опёрся о ствол дерева. Как же он отлежал себе все бока, ни выпрямиться, ни вздохнуть, и ноги как ватные.
– О черт! — с усилием произнёс он.
– На охоту надо ходить, — засмеялся проснувшийся Углов и кивнул в сторону шоссе. — Наши приехали. Пошли встречать.