Круглый дизельпанк
Шрифт:
– Ты страшный человек, Калинина.
– Знаю. А это что за мальчик?
– Это Михаил. Степанов.
Мишка засопел на "мальчика", но буркнул:
– Здравствуйте.
Я представил противоположную сторону:
– Это Марика Калинина.
– Привет. Так что, Фрам? Помощь нужна?
– Ну... Не вижу смысла заставлять тебя мазаться в ходовой смазке. Можешь просто компанию украшать и развлекать приятной беседой.
Пожал я плечами. Марика подбоченилась, невольно приняв позу манекенщицы, показывающей новую коллекцию нижнего белья - как бы уже начав украшать компанию, но при этом прищурилась:
– Хочешь сказать, что я плохо понимаю в технике и должна мебелью тут быть? Я тебе что - домохозяйка какая?!
Я неопределённо пожал плечами, с
Я продолжал глумиться:
– Ну не знаю, Калинина. Ты в тягачах что-нибудь понимаешь?
– Можно подумать - ты у нас земледелец!
– Не земледелец, но квалифицированный ремонтник. Приедем домой - свидетельство покажу.
Марика фыркнула, пожав плечами. Взгляд её упал на Мишкин "трофей".
– Вот это аппарат!
Восхищённо выдохнула она и немедленно взобралась на сиденье. Мишка был счастлив и безмерно горд, словно генеральный конструктор корабля "Восток" в апреле шестьдесят первого. Я поплевал на остывающую вилку. Не шипело, значит можно ставить на место. Пока Калинина осматривала драндулет, а Мишка отирался рядом, я тихо ушёл к тягачу. Установил вилку на место, закрыл крышку, закрутил болты. Пришёл Мишка, а за ним Калинина. Она обошла вокруг тягача и уселась на чурбачке неподалёку. Мы с Мишкой поставили площадку водителя, подсоединили тяги. Встал вопрос - как заводить? На тягаче двигатель запускался с помощью маленького искровика, который в моей бывшей реальности на слэнге механизаторов назывался "пускачом". Но когда я попробовал завести искровик, то понял, что и его ремонтировать надо. Был вариант - запустить с буксира, но сейчас только размесишь двор. Я решил ремонтировать "пускач".
Время тем не менее подошло к обеду. Жрать уже хотелось, но не бросать же работу в паре шагов от завершения?
– Миха, поесть бы не мешало, ага?
– Угу.
– Может принесёшь чего-нибудь перекусить?
– Э... Ладно.
Мишка ушёл, а я стал оттирать с рук грязь. Марика вздохнула. Я спросил, макая тряпку в компрест:
– Ты чего?
– Надоело тут сидеть. Скорей бы уже домой.
– А где он - твой дом?
– В Синереченске у меня есть квартира. Или ты думаешь, что я в машине живу?
– Да нет. Просто я же не знал.
– Получила как сирота. У меня же родители на госслужбе были, когда... Когда погибли. Я не рассказывала разве?
– Нет. Говорила, что приютская.
– Да? Странно. Я думала, что рассказывала. Они были жизнеиспытателями, служили в ведомстве по борьбе с заразными болезнями. На одном из заданий они заразились, спасая население одного из приграничных районов, и умерли. Меня отдали в приют, потому что не знали о родне... Ты чего?
– Ась?.. А.. Ну.. Мои родители так же погибли. Слушай, может это редкое совпадение, но если они в одной команде были?.. Твои где были перед... Ну..
– В Зелёных Холмах.
– Оп-па.. И мои там же.
Это я вспомнил о родителях Фрама. А действительно - наши с Марикой истории были на удиление схожи.
– Марика, тебе сколько стодов от роду?
– Семьдесят два с половиной примерно. А что?
Подозрительно спросила она. Даже лицом изменилась, а в голосе послышались нервные нотки. Я задумчиво ответил:
– Мне семьдесят шесть. У нас разница в возрасте совсем небольшая. Как звали твоих родителей?
– Ты же не думаешь, что..
– Я ничего не думаю. Как их звали?
Тут же вспомнился фильм о трёх мушкетёрах : "-Имя, сестра! Имя!". Но мне происходящее напоминало бразильский, твою дивизию, сериал.
– Стасия Поленина и Владим Калинин. А твоих?..
– Алекса Корбина и Дим Корбин.
– Фу-у-х!!.
Протяжно выдохнула Марика. Я сдержался, потому что где-то на задворках глубинной, фрамовской памяти шевелилось что-то. Я сосредоточился и потихоньку разгребал завалы обрывочных неясных воспоминаний.
– Чего ты молчишь?
– М?.. Да что-то припоминается. Подожди - я подумаю.
Прозрение пришло мгновенно, как фотовспышка. Прямо встал перед глазами участок документа, где было ясно написано, что до замужества мать Фрама звали Алексой Калининой. Это финиш, твою дивизию.
– Моя мать - Калинина до замужества.
– Что?!! Как?!! Это же..
– Ага. Большая вероятность того, что мы двоюродные брат и сестра... Ёперный театр.
– Но это же ерунда! Так не бывает!
– Подумай. Я читал документы родителей и точно помню, что они работали в ведомстве здравоохранения по части исследования заразы. Они поехали в Зелёные Холмы в семьсот семьдесят девятом, в самом начале болезни. Бьюсь об заклад - твои тоже.
– Да.
– А ещё я помню примечание, что ВСЕ в семье моей матери были так или иначе причастны к науке и медицине. Понимаешь? Все. Моя мать скорее всего сестра твоего отца. Двое с не самой распостранённой фамилией, одной профессии и в одном месте. Слишком невероятно для совпадения. Даже то, что твой дядя не знал обо мне - объяснимо. Если уж Поленины не знали о твоем рождении и замужестве твоей матери, то уж тем более они не знали обо мне. Нас и в приюты разные отдали потому что мы в разных семьях жили. Короче - условно мы двоюродные брат и сестра. Приедем домой и заглянем в архивы.
– И что теперь?. В уме не укладывается. Я не верю. Вот когда увижу документы... А пока - мы чужие люди. Понял?
– Понял.
– И чтоб - никто!
– Ага.
Калинина была похожа на богиню ярости. Кажется я догадываюсь в чем дело. Страх Марики понятен. Чуть было не переспала по пьянке с человеком, который оказался её практически братом, хоть и двоюродным. В Рассене, как и во многих странах Сферы, связь между кузенами считается стыдной. Так повелось. Этакий инцест-лайт. Поэтому становиться объектом насмешек и укоров мало кому охота. Хоть на Земле у нас даже браки между двоюродными родственниками разрешены, но мне тоже стало стыдно, что я чуть было не согласился тогда и в результате гипотетически мог кузину.. Э.. Того. Вернее могла она - меня, но это сути дела не меняло. И что же получается? Я теперь могу её сиськи обсуждать с другими мужиками только чисто академически? Эх..