Круглый счастливчик
Шрифт:
— Дальше!
— Все!
— И вы хотите лишить себя жизни из-за таких мелочей?! Вы! Такой молодой, полный сил!
— Хочу! — твердо ответил Саванеев.
— Вы думаете, у меня мало причин прыгнуть из окна? Но если каждый будет прыгать, кто тогда будет двигать науку?
— Хватит! Я должен поставить точку!
Закопайский взволнованно забегал по кабинету, вытирая лоб платком.
— Ну, хорошо. А если мы устраним эти причины, вы откажетесь от своей затеи?
— Естественно!
—
— Слово джентльмена.
Саванеев ушел. Закопайский немедленно вызвал к себе своего заместителя Букина.
— Может, он нас на пушку берет? — засомневался Букин.
— Не думаю, — покачал головой директор, — такие прыгают…
— А может, быстренько уволить его?
— Нельзя! Скажут, причина смерти — увольнение…
Они сидели дотемна и пришли к выводу, что Саванееву нужно дать премию и подготовить ему в ближайшее время диссертацию.
Прошел год.
По институту поползли слухи, что кандидат наук Саванеев собирается прыгнуть с шестого этажа.
Его вызвали к директору.
— Опять? — растерянно спросил Закопайский.
— Опять! — подтвердил Саванеев.
— Но вы же дали слово…
— Появились серьезные причины!
— А именно?
— Во-первых, меня не берут в Геную на симпозиум. Во-вторых, я до сих пор не старший научный сотрудник. Мне надоело чувствовать себя неполноценным!
— Послушайте, Саванеев, а что если все сотрудники придут ко мне и скажут: «Дайте! Иначе выпрыгнем!»?
— Разница между мной и остальными состоит в том, — отчеканил Саванеев, — что они не прыгнут, а я прыгну!
Закопайскому стало не по себе от этой решимости.
Старший научный сотрудник Саванеев поехал в Геную на симпозиум.
Через два года лишь трехкомнатная квартира предотвратила смертельный прыжок Саванеева с седьмого этажа.
Спустя еще несколько лет, чтобы сохранить его жизнь, сам директор писал ему докторскую диссертацию.
Саванеев, доктор наук, начальник отдела, сидел в хорошо обставленном кабинете и думал, что пора уже стать членом-корреспондентом.
Он пришел к директору и сказал:
— Зашел попрощаться!
Закопайский встрепенулся:
— Причины?
— Вы вот академик! А я даже не член-корр…
Директор печально вздохнул:
— Все, Саванеев! Тут я бессилен. Членов-корреспондентов выбирает Академия. Шансов у вас никаких…
— Тем лучше! — сквозь зубы процедил Саванеев. — Рано или поздно это должно было кончиться!
Во вторник, в обеденный перерыв, весь институт собрался смотреть, как Саванеев сведет с жизнью счеты.
Шушукались похожие на молодую редиску лаборантки. Задерганные экспериментаторы курили самокрутки из заявок на приборы. Тут же, на травке, в ожидании смертельного прыжка играли блиц в шахматы теоретики. Пришел сам директор, поседевший и осунувшийся.
Наконец в окне восьмого этажа появился Саванеев.
Толпа издала единый вздох и замерла. Саванеев стоял на подоконнике без пиджака, в подтяжках и смотрел вниз, на директора.
Закопайский молчал.
«Неужели они серьезно думают, что доктор наук с трехкомнатной квартирой, имеющий машину, может спрыгнуть с восьмого этажа? — думал Саванеев. — Директор молчит, значит на члена-корреспондента рассчитывать не приходится. Минут пять постою, и хватит! Надо только красиво уйти…»
Но красиво уйти не удалось. Мощный порыв ветра подхватил Саванеева и подбросил в небо.
Толпа взорвалась многоголосым криком. Потоки воздуха закрутили Саванеева, и он, вращаясь, понесся к земле.
Ему бросились в глаза красивые плечи лаборантки Ирисовой и водяные знаки на лысине Букина.
Секунда, и он распластался на хорошо взрыхленной клумбе.
— Живой! — кричали вокруг. — Ни единой царапины!
Директор гладил его по щеке, плача от радости, и шептал:
— Все хорошо, голубчик. Я уж похлопочу, чтоб дали тебе члена-корреспондента…
Саванеев открыл глаза. Он свалился с кровати прямо с матрацем…
В институт младший научный сотрудник Саванеев пришел с опозданием. В коридоре он столкнулся с директором.
— Смотри, Саванеев! — сказал директор. — Допрыгаешься!..
СООБРАЖАТЬ НАДО!
У Ерохина была собака. Дог Артур неизменно получал медали на городских выставках и в жизни хозяина играл важную роль.
Когда-то в молодости мечтал Виктор Степанович о больших чинах, о головокружительном взлете, мечтал, как говорится, стоять у руля. Но не вышло. Поспешил с женитьбой, произвел на свет двух девиц, замотался, да так и прослужил шестнадцать лет преподавателем в техникуме. А в техникуме какая карьера: есть два кресла, директора и завуча, и ждать эту должность можно до самой пенсии.
Поэтому честолюбия в Ерохине скопилось в опасном количестве, но, к счастью, выручал его дог. Одна мысль, что в городе второй такой собаки не найти, приподнимала Виктора Степановича над населением. Он выходил с Артуром на прогулку, как на праздник. Пепельный дог размером с теленка ступал с достоинством, не обращая внимания на почтительные взгляды прохожих. Ерохин шагал рядом, подобрав живот, расправив плечи, преисполненный тайной гордостью. В такие минуты он чувствовал себя почти мэром города. Глаза его смотрели на мир строго и проницательно, и если бы в этот момент Ерохину преподнесли хлеб-соль, он, пожалуй, не удивился бы.