Кругосветка
Шрифт:
Эксперимент показал, что обшивка горит — не очень охотно, дымно, но относительно устойчиво. Дики хмыкнула и спрятала бесценную зажигалку. Насчет посуды идея имелась…
…Сначала подтягивала пласты обшивки топориком, потом пришлось залезть внутрь корабля полноценной разведчицкой особью. Стоять на завале конструкций, кабелей, и прочего неустойчиво-технического мусора было поначалу стремно — так и казалось, что вот-вот рухнешь-провалишься и в центральный коридорный провал улетишь. Но завал-пробка в шахте-коридоре держалась плотно. Работая, Дики старалась соблюдать тишину, но ничего страшного пока не случалось. Выталкивала за люк куски
Увлекшаяся работой разведчица заметила движение ниже себя с непростительным опозданием. Силуэт человека, вооруженного и огромного, двигался совершенно бесшумно. И Дики с полувзгляда узнала, кто это…
…Вынырнула наружу на полувздохе, забыла о наваленном снаружи топливе, чуть не свалилась с «руля глубины». Нет, спускаться вниз в любом случае явно поздно — расстреляет как мишень в тире. Дики скорчилась под люком, готовя проверенный нож. Высунется, тогда будет шанс…
Внутри крейсера стояла полнейшая тишина. Вот же тихо двигается, гад. Но все равно ему придется из люка хотя бы ствол пулемета высунуть…
Пулемет и глубокую каску Дики узнала с полувзгляда. Немец. В смысле, фашист. Откуда он здесь?! Почему один и таился? Наблюдательный пост? Странно…
Разведчица торопливо обтерла вспотевшую ладонь о штаны, удобнее перехватила нож. Он ждет и мы ждем, почти не дышим. Но странно это…
Попытка проанализировать то мгновение в шахте-коридоре приносила все новые вопиюще очевидные непонятности. Как он вообще мог подняться по почти вертикальному коридору так бесшумно? Ниже завалы наглухо забивают проход, куски обшивки пусть негромко, но стучат-шуршат при касании, а через металлические конструкции вообще тихо не переберешься. Из двери, что чуть ниже выбрался? Но он здоровенный, с виду метра два ростом, не меньше. А пулемет у него наоборот… миниатюрный. Или это не MG 42? А почему немец вообще в шинели? Так же не может быть?
Как обычно попытки напрячь память и оценить нюансы, виденные лишь вскользь, принесли заведомый результат — истинно увиденное стало сливаться с игрой воображения. Вот действительно: он так был обут или теперь просто мнится? А пулемет все равно махонький. Да и вообще бред бредом.
Иллюзия? Наскребли тайком из памяти гостьи и напустили? На испуг берут? В фантастических книжках такой способ защиты очень часто описывался. Рич и Кэт любят такое техногенное читать. Ну да, высокотехнологичные и гуманные системы безопасности. А то, как человек себя чувствует, осознавая что чудом в штаны не наделал, обычно в книгах опускается. Тоже мне гуманность: бесчестный удар по нервам, самолюбию и порткам.
Дики беззвучно прошептала недоброе, еще раз вытерла ладонь, и вскинулась с ножом наготове.
…Он стоял перед люком. Вообще на человека или фашиста не похож. Условные черты лица, каска как судовая обеденная кастрюля — на четыре размера больше башки. Пулемет… смехотворен, отверстия в стволе вообще нет, точно как в детстве для солдатиков модельки лепили. А сапоги… нет, сапоги как раз получились: верховые, из хорошей кожи, явно того самого кэкстонского шитья, что на весь Север
Дики обозлилась. На глупую и хамскую охранную систему, но больше на себя. Откуда такой страх и что за дурацки-убогое воображение? Понятно, издыхающая система крейсера из тебя украдкой страхи и жизненные детали выуживает, но что это за чисто младенческие ужасы, да и остальное?! Воображение — часть тебя, так? И что это за часть, если такая предательская и, откровенно сказать, ущербная? А еще некоторые художницей считают. Тьфу!
— Пошел отсюда! — свирепо сказала разведчица нелепому мороку.
Нет, стоит, смотрит безглазо. Пугало мелкопулеметное.
Дики еще раз сплюнула вниз (в тяжело летящего грязуна не попало, но близко прошло). Следовало заняться делами.
Разведчица развела костерок и принялась чистить грязунов. Чистились они плохо, а лапы тощие и жесткие, об окорочках нечего и думать. Костер приходилось часто регулировать, как выяснилось, краешек обшивки тлел неплохо и относительно жарко, а вот стоит поглубже в костерок сунуть — начинает дымить, словно труба порядочного и настоящего парового крейсера. Вообще мысль разводить костер и демонстрировать всему острову свое присутствие была спорной и нагловатой. Но воздействовать должно устрашающе: враг каннибалов не только превозмог спир-дичей, но и утвердился на ключевой стратегической высоте. Бойтесь, трепещите и думайте о капитуляции!
Опасаться подкрадывающихся диверсантов не стоило — с высоты «руля глубины» близлежащая местность отлично просматривалась, тут каждого грязуна видно, не то что человека. Да и сидят они сейчас в убежище, жалко трясутся и глодают уже дочиста обгрызенные моряцкие кости. Уроды. Кстати, жаль, что деревню каннибалов не удается разглядеть — она определенно в ложбине, вон там — ближе к противоположному берегу.
С высоты Утеса Обломков просматривался почти весь остров. На противоположном берегу и бухта имелась, видимо, относительно глубоководная и весьма недурная в мореходном значении. Ну, мореходство тут отсутствует, значит и объект не особо важный. Тут Дики подумала о соседних островах. С ближайшего, вероятно, могут заметить дым на скале. Может ли оттуда кто-то приплыть и с какими целями?
Здраво мыслить не давал торчащий за люком «пулеметчик». Вот иллюзия, а не на шутку нервирует. Впрочем, плотноват он для иллюзии. Возможно, это какой-то иной, малоизвестный науке способ людей пугать.
Дики уложила разделанных и промытых грязунов в миско-плафон, залила водой и поставила на огонь. Помахивая топориком, подступила к люку.
— Не надоело? Мне-то пофигу, но мы глупо выглядим.
Молчит. Рот едва намечен, наверное, и не открывается. И явно ему и самому пофиг — неживое же.
— Ладно, стойте. Угощать не буду, уж не обижайтесь.
Варились грязуны так себе: жесткие и жира практически нет. Но пахло относительно съедобно. Рич как-то в детстве приболел, так ему Док «легкий бульон» прописал. Искали тогда самую поджарую курицу, потом бульон процеживали и еще что-то делали. В общем, вот она, диетическая жизнь.
— Чувствую, чрезвычайно мы здесь оздоровимся, — пробормотала Дики, вылавливая из супчика голову грязуна. Есть хотелось весьма и весьма.