Кругосветка
Шрифт:
Маша вскрикнула и пустилась догонять нашу ватагу.
Ребята на углу прощались с Пешковым. Подбежав, Маша протянула Алексею Максимовичу девятую ложку и сказала:
— Это вам… Вам надо теперь обзаводиться хозяйством.
Пешков взял ложку, немножко удивился, постучал ею по своей и, сунув
Стенька с той улицы долго тряс руку Алексея Максимовича, не выпуская из своей. Он говорил:
— Пойдете со мной снегирей ловить в Молоканский сад? Я тайник достану длиной в три аршина. И манку найду. Пойдете?
— Пойду, если не уеду в Нижний. Ты вот у Сергея спроси, он будет знать — ведь снегири еще не скоро.
Прощаясь с Батьком, Алексей Максимович пообещал поговорить о нем с Травкиным нынче же и заверил, что хозяин не прогонит его из хора: такого плясуна, как Батёк, не так-то легко заменить.
— О тебе я тоже нынче Василию Павловичу скажу, — обратился Пешков к Абзацу. — Не рассчитает, а за прогул — само собой, вычтут…
— Спасибо. Только, между прочим, это мне в высокой степени безразлично. Рассчитают — уйду к Реутовскому в «Самарский вестник». Меня туда звали помощником метранпажа!.. Я без работы не останусь.
Козан, протягивая руку Алексею Максимовичу, просто сказал:
— Не прощай, а до свиданья!
На перекрестке у кафедралки — к сожалению, еще закрытой — разошлись в разные стороны: Алексей Максимович — прямо, а мы с Васей свернули направо вниз.
Вслед нам Пешков крикнул:
— Вася, ты, смотри, осторожней с ним… Он на твою банку зарится…
— Ну да, рассказывайте, у него, чай, позвонок допотопный.
И все-таки Вася, держа в руках свое сокровище, идя под гору по камням неровной мостовой, осторожно косился на меня. В самом деле, я из зависти мог ловко подставить Васе ножку — он упал бы, и банка разбилась. Или я, как бы нечаянно, мог кокнуть банку позвонком ихтиозавра. Пешков — это понятно и без объяснений — пошутил: у меня тогда не было таких низких соблазнов. Свое хрупкое счастье Вася Шихобалов донес нетронутым до дверей своего дома. А я принес домой свой сувенир — тяжелый серый позвонок ихтиозавра, подарок лукавой гадалки.
На моей совести остаются только арбузы. Всякий начинающий писатель твердо усваивает завет Антона Павловича Чехова: «Если автор повесил на первой странице повести на стену ружье, то на последней странице оно должно выстрелить». Кончающему писателю, как я, тоже не мешает помнить чеховское правило. Вы помните, что мы, отправляясь в кругосветку, купили три арбуза, и Алексей Максимович сказал, что мы их съедим и не заметим. Так оно и получилось. Арбузы у меня в рассказе «не выстрелили». Мы просто-напросто их съели. Проверить на опыте, можно ли в арбузе вскипятить воду, нам не пришлось, а опыт — великое дело.
Вот и вся наша кругосветка. Тысячи людей сотни лет плавали по Самарской Луке «по воде», но мы на опыте доказали, что не менее и даже более приятна и весела кругосветка «против течения».