Кругосветное плаванье "Джипси Мот"

Чичестер Фрэнсис

Пожалуй, здесь уместно отметить, в чем заключается отличие одиночных состязаний на яхте от гонок с полной и, как правило, опытной командой. При хорошем экипаже можно все время вести судно лучшим ходом. Совсем иное положение создается в одиночном плавании. Один человек не в состоянии круглые сутки стоять у руля и обеспечить такое же максимальное использование парусов, как яхта с укомплектованной командой. Успех одиночки зависит главным образом от его умения правильно выбрать паруса и курс на время сна. Огромное значение для одиночного плавания имеют также мореходные качества судна, механизмы, облегчающие труд человека, и, наконец, способность яхтсмена точной лавировкой избегать излишнего утомления. Когда значительное число состязающихся яхт с полными командами идет под всеми парусами, победа достанется лучшему судну. Это, по существу, исключает подлинное соревнование, и поэтому необходимо уравновешивать шансы. При одиночных трансокеанских состязаниях гандикап, наоборот, превращается в бессмыслицу. Возвратившись в Англию с состязаний 1964 года через Атлантику, я, как всегда после долгого плавания, находился в жизнерадостном, оптимистическом настроении. Поэтому, когда Тони Дулвертон сказал, что он хочет построить для меня яхту, я склонялся к тому, чтобы проектирование опять поручить фирме “Иллингворт энд Примроз”. Тони, со

своей стороны, решил, что строить судно будет верфь “Кэмпер энд Николсонс”, яхты которой считаются лучшими в мире. Именно на этой верфи была сооружена яхта для дедушки Тони. Шейла тоже горой стояла за эту фирму. По убеждению моей жены, только с ее верфи можно получить отличное судно, и она верила, что мы этого добьемся. На встрече, где присутствовали конструкторы, судостроители, мы с Шейлой и Тони, мой кузен заявил, что нужно построить самую лучшую яхту, не взирая на расходы. После такого заявления не приходилось сомневаться, что судно обойдется недешево. Я бизнесмен и был одним из немногих (если не единственным) пионером авиации, который на собственные деньги купил себе аэроплан. Яхты “Джипси мот II” и “Джипси мот III” тоже были оплачены за счет моих доходов. Естественно, что я колебался, заключать ли сделку, поскольку фирма “Кэмпер энд Николсонс” не называла определенной цены и в то же время не была ограничена в расходах. Но Тони великодушно заявил, что финансы не моя забота и что я должен от всего освободиться, чтобы сосредоточиться на подготовке к путешествию.

Первоначальный проект Джона Иллингворта предусматривал водоизмещение всего 8 тонн, но после пресловутой встречи он увеличил длину яхты с 48 до 54 футов. Я шутливо заметил, что если не поскупиться еще на несколько футов, то получится двенадцатиметровка. Тогда же я сказал, что, хотя первоначально стремился к девятитонной яхте в темзовом измерении, согласен на некоторое увеличение, в пределах до девяти тонн водоизмещения, но ничуть не больше! Здесь, очевидно, следует разъяснить, что “темзовое измерение” — это условный тоннаж яхты, тогда как “водоизмещение” — ее фактический вес. Принять цифру темзового измерения за показатель водоизмещения означало бы существенно увеличить размеры судна. Иллингворт горячо защищал большие размеры, нужные ему для обеспечения скорости, уверяя, что корпус будет очень легким и ходким. Я настаивал на том, чтобы грот не превышал 300 квадратных футов (по проекту он оказался даже несколько меньше), бизань — 140, рабочий кливер и генуэзский стаксель — 200 кв. футов. Этого было явно недостаточно для 54-футовой яхты, о чем я и не преминул сказать Джону. Но он возразил, что при такой легкости корпуса намеченной парусности, безусловно, должно хватить. Мне все же казалось, что под такими парусами яхта едва ли будет двигаться при слабом ветре. К счастью, я добился увеличения кливера в полтора раза и, кроме того, заказал еще два больших генуэзских стакселя, по 600 кв. футов каждый. Иными словами, площадь оказалась в три раза больше, чем первоначально намечалось. [1] У меня также были возражения против запроектированной слишком длинной и заостренной кормы, что, безусловно, могло стать слабым местом. Длину судна урезали до 53 футов 1 дюйма, но выигрыш оказался ничтожным, так как устройство для автоматического управления пришлось вынести за корму. По проекту предусматривался короткий, но глубокий киль посредине судна и отделенный от него руль. Такое решение мне представлялось неудачным для плавания в штормовых южных широтах. Джон согласился продлить киль и повесить на него руль. Предполагалось приступить к строительству в конце 1964 года и закончить его к сентябрю 1965 года.

1

Здесь рассказывается о предварительных наметках. В дальнейшем яхта получила больше парусов. См. схему парусного вооружения “Джипси мот IV” (стр. 15). — Прим. перев.

Мы с Шейлой почти каждую неделю ездили в Портсмут, чтобы потолковать про яхту на месте, поглядеть, как идут работы, и, главное, сдвинуть дело с мертвой точки. Медленно тянулось лето, проходили недели, и мы не замечали никаких перемен. Нам стало ясно, что к осени судно построить не успеют, но мы добились нового обещания — закончить его к январю.

Джон Иллингворт уверял, что “Джипси мот IV” будет очень быстроходным судном. Я нередко проводил бессонные ночи, представляя, как моя яхта легко режет исполинские валы в южных широтах и даже (так ли уж грешно допустить некоторое преувеличение) спорит в этом отношении с некогда прославленными клиперами. Длина яхты по ватерлинии составляла 39,5 фута, а ее расчетная максимальная скорость должна была приближаться к 200 милям в сутки (расчетная максимальная скорость обычного судна, то есть такого, которое не выходит на половину из воды и не идет на редане).

Среди прочих причин для беспокойства было и упорное желание Джона спроектировать для моей яхты особое автоматическое управление, мощное, громоздкое и тяжелое. Необходимости в этом я не видел, так как обычные автоматические рулевые устройства системы полковника Хэслера прекрасно себя зарекомендовали во время одиночных парусных состязаний 1963 года. Половина яхт, участвовавших в этих соревнованиях, была оснащена устройством Хэслера, и все они благополучно пересекли Атлантику без каких-либо поломок или неполадок. Но Джон настаивал на своем, утверждая, что для более крупного судна требуется и более мощное автоматическое устройство. Прояви я достаточную решимость, даже если бы это потребовало внести некоторые изменения в конструкцию судна, хэслеровский автопилот наверняка избавил бы меня от многих волнений и изнурительного труда.

Прочитав книги Любека о клиперах, я пришел к выводу, что показанное ими среднее время перехода из Плимута в Сидней равнялось 100 дням. [2]

Почему бы мне не попытаться выдержать такой же темп? Ведь, основываясь на первоначальном грубом подсчете длины пути до Сиднея, я определил, что должен развить среднюю скорость 137,5 мили в сутки. На самом деле потребовалась среднесуточная скорость в 141 милю, или почти 6 узлов хода, днем и ночью, в течение более трех месяцев. Итак, я решил, когда подойдет время, сделать сообщение о том, что ставлю целью уложиться в 100 дней. Это хорошая круглая цифра, понятная широкой публике. В действительности же моим стремлением было совершить кругосветное путешествие на маленьком судне быстрее, чем это удавалось кому-либо до меня. Но я не хотел разглашать заранее своего намерения, во мне еще жила вера в примету, унаследованную от ранних дней авиации: раскрыть

карты — значит потерпеть неудачу.

2

Капитан Джагоэ позже внес уточнение: 100 дней были средним временем только для лучших ходоков, а для всех клиперов оно составляло 127 дней.

Какие же рекорды плавания на маленьких судах мне предстояло побить? Аргентинец Вито Дюма совершил кругосветное плавание за год и десять дней; одновременно им был поставлен еще никем не превзойденный рекорд максимального непрерывного рейса для яхтсмена-одиночки — 7400 миль. Однако Дюма опоясал земной шар в низких широтах и, хотя это ничуть не умаляет его блестящих достижений, прошел только около 20 000 миль, тогда как при кругосветном плавании с пересечением двух точек-антиподов на земной поверхности длина пути увеличится примерно до 30 000 миль. По моим сведениям, пока еще никому не удалось обойти вокруг земного шара за время, близкое к установленному Вито Дюма.

Я просил фирму “Кэмпер энд Николсонс” закончить яхту к концу января 1966 года, чтобы увидеть судно на воде до предполагавшегося месячного отдыха на юге Франции. Тем не менее яхта была спущена на воду только в марте. Состоялась обычная церемония, которую я не одобряю, полагая, что торжество должно наступать позже, когда судно докажет, на что оно способно. Яхту спускала Шейла. У моей жены тонкое, почти безошибочное чутье во всем, что касается судов и лодок. Если бы и на этой церемонии она действовала по своему усмотрению, то все сошло бы прекрасно. К сожалению, Шейла послушалась совета Чарльза Блейка, управляющего фирмы “Кэмпер энд Николсонс”. Чарльз — очаровательный человек, веселый, дружелюбный, добрый и широкоэрудированный. Любой мальчишка отдал бы все свои карманные деньги, чтобы приобрести такого дядю. Но в этом пустяковом деле он совершил промах.

“Бутылку шампанского незачем бросать с силой, — сказал он Шейле, — она разобьется, даже если слегка стукнется о форштевень”. Сказано — сделано, но… бутылка не разбилась! Я пришел в ужас, сердце во мне оборвалось. Какое зловещее предзнаменование! При следующей попытке Шейла действовала по своему усмотрению, и бутылка разлетелась вдребезги. Но яхта застряла на смазанном салом стапеле и не захотела идти в море. Мрачное предчувствие охватило меня. С холодным отчаянием я прыгнул вниз и принялся толкать плечом спусковые салазки. Да, я знал, что выгляжу смешно, но про себя загадал, что если такое незначительное усилие стронет судно с места, то все будет в порядке! Яхта медленно двинулась и, наконец, сошла на воду. Но корпус был высоко над водой и выглядел как-то несуразно. В этот момент две-три крошечные волны от прошедшего вдали парома всколыхнули зеркальную гладь, и “Джипси мот IV” начала усердно кланяться носом и приседать на корму.

“Боже мой, — вырвалось у нас с Шейлой, — это же настоящая качалка!”

Глава вторая. РАЗОЧАРОВАНИЯ

Первые же испытания в Соленте показали, что грот ложится на ванты, когда яхта еще не совсем вышла из ветра. Это значило, что необходима специальная оснастка вант и каждый раз, когда потребуется идти возможно круче против ветра, почти теряя его, придется отдавать подветренную вантину и подтягивать ее к грот-мачте, чтобы не терся парус. Одно из моих основных требований к судну для одиночного плавания: никаких рычагов или бегунков! На “Джипси мот III” я переделал всю оснастку, чтобы избавиться от них на бакштагах. И вот теперь мне предстояло плыть вокруг света на яхте не только с рычажными талрепами на нижних вантах, но и еще с другой парой на бакштагах, которые будут страшно мешать работе всякий раз, когда ставится бизань-стаксель. Еще более тревожным был второй сюрприз. Незначительный шквал, силой не более 6 баллов, так накренил яхту, что мачты легли параллельно поверхности воды. Джон Иллингворт и “Блонди” (полковник Хэслер) были на борту во время этих испытаний. Каждый придерживался своего мнения относительно величины крена. Джон утверждал, что яхта определенно заняла горизонтальное положение. Блонди заявил: “Сперва мне показалось, что крен достиг 80°, но, подумав, решил, что преувеличиваю и наклон, пожалуй, меньше”. Я сидел на кромке кокпита и, не сводя глаз е кренящейся мачты, следил, как далеко вниз она пойдет. Один из рабочих с верфи “Кэмпер энд Николсонс” сообщил мне, что на якорной стоянке яхта при слабом порыве ветра так легла на борт, что носовые релинги ушли в воду. Итак, я получил судно, которое валится на бок даже в спокойном Соленте! При мысли, что будет с “Джипси мот” в бурных водах южных широт, кровь в жилах застывала.

Джон решил снова поднять яхту на стапель (как только позволят приливы), чтобы закончить работы по дейдвуду и заделать отверстия в киле, оставшиеся после добавки в него 2400 англофунтов свинца. Но так как подъем можно было осуществить не раньше 1 апреля, я получил пока яхту в свое полное распоряжение для тренировочных одиночных плаваний в течение двух-трех недель. Однажды в Соленте я убрал грот. Идя только под передними парусами и бизанью, яхта все же кренилась примерно на 30–40°. По моему требованию, палуба была сделана ровной, с тем чтобы огромные валы свободно перекатывались через нее, не встречая никаких препятствий. Два световых люка были изготовлены из металла и корабельного стекла французской фирмой. Эти детали оборудования судна оказались в дальнейшем безупречными, но, к сожалению, тогда я еще не успел привыкнуть к тому, что посредине палубы находилось стекло, ставшее скользким и мокрым от брызг. Мне не удалось устоять на ногах, и при большом крене судна я тяжело упал прямо на бедро. Сильная вначале боль постепенно утихла, и я отвел яхту на стоянку. На бедре появился багрово-черный синяк диаметром около пяти дюймов, но боль совсем прошла, и я занялся очередными делами, причем в течение четырех дней не испытывал никаких болезненных ощущений. Затем багрово-черное пятно стало расползаться вниз до колена и выше — до ягодицы. Боль возобновилась, и нога утратила подвижность. Частичный паралич, или, правильнее, полная потеря чувствительности и скованность, поражал попеременно разные части ноги: то не действовал большой палец, то отказывались работать все остальные, вдруг начинала неметь наружная часть ступни и так далее. Я сделал глупость и не обратился к врачу, честно говоря, из-за опасения, что он воспротивится моему отплытию. Пришлось налечь на гимнастику, чтобы восстановить подвижность ступни и ноги. Неприятность была серьезной, но не потому, что из-за больной ноги я терял контроль за равновесием. Нет, на судне можно обойтись и без ноги, пользуясь руками, а когда нужно — упираясь телом в мачту или ванты. Хуже было, что я не мог шагать как следует и делать ежедневную физическую зарядку, необходимую для сохранения формы. Подумать только, прошло целых 15 месяцев, прежде чем я снова смог ходить по-настоящему и столько, сколько это требуется для здоровья.