Круговая подтяжка
Шрифт:
– А где мы эти аборты будем делать? В нашей немецкой операционной, которая стоит два миллиона?
– Зачем? Как раз в том самом доме твоих родителей, в который ты так любишь до сих пор заходить. Сделаем там ремонт, в твоей бывшей детской – маленькую операционную, в гостиной палату на четыре-пять коек, в кабинете отца – ординаторскую, и дело пойдет!
– Это невозможно! – воскликнул Азарцев. – Этот дом для меня слишком дорог. Он мое последнее прибежище. Ты же знаешь, я так и не купил себе квартиру. Хотел построить дом – связался с этой клиникой. И кстати,
Он вспомнил ту маленькую квартирку на Юго-Западе, в которой ночевал сейчас и которую получил его отец еще до того, как стал генералом. Азарцеву не хотелось ее обустраивать. Он думал, там будет жить Оля, когда окончит институт. Если честно, у него были связаны с этой квартирой не самые лучшие воспоминания. В ней так и осталось все так, как было, когда они только начали встречаться с Юлией. Родители тогда уже жили здесь, на так называемой даче, а у них там была бурная молодая жизнь, постоянно толпились гости, на одном диване ночевали минимум шесть человек… И все тогда было не так, как сейчас.
– И ты жалеешь, что у тебя теперь собственная клиника? – Юлия наклонилась и снизу посмотрела на него. Азарцеву показалось, что в лицо ему заглянуло чудовищное животное, наделенное нечеловеческим, странным, немигающим, очень светлым взглядом. «Ну, чистый удав!» – содрогнувшись, подумал он.
– И между прочим, когда ты погорел первый раз на строительстве той больницы, я тебя не бросила! Это ты ушел от нас с Олей. – Юлия отодвинулась и сделала вид, что смахнула слезу.
– Это правда, что ты не бросила, – сказал Азарцев. – Это правда, что я ушел. Я подлец, извини. Но поэтому мы и работаем вместе. Если бы из семьи ушла ты, а не я, ни о каком сотрудничестве и речи бы не было.
– Но все-таки почему ты ушел? – Юля протянула к рукаву его пиджака когтистую лапку.
– Дорогая, ни один мужчина не вынесет, если его постоянно называть идиотом. Учти это на будущее, когда будешь снова выходить замуж.
– Я не собираюсь снова выходить замуж! – вскипела Юля. В ее глазах засверкали опять злые огни. – Я считаю, что я уже замужем. За тобой! Что с того, что мы не спим! Зато мы вместе владеем этой клиникой. Вернее, владеешь ты, а работаю – я. А идиотом не надо быть, тогда и называть так тебя не придется. Так ты согласен на устройство гинекологического отделения?
– Нет, Юля, нет! В материальном плане это мало что даст. Аборты стоят недорого, а я потеряю дом.
– Сейчас можно делать не только аборты. Разрешено прерывать беременность на любом сроке!
– Как это – на любом? И в восемь, что ли, месяцев тоже? – изумился Азарцев.
– Ну, у тебя правда куриные мозги! – не выдержала Юля. – Ничего-то ты не знаешь, кроме своих операций. Имеются так называемые социальные показания. Приходит, допустим, женщина, говорит: «Вот, я без мужа, беременна, приехала с Украины, жить не на что, прописки нет, работы нет. Прервите мне беременность, а то я порешу ребеночка и сама потом утоплюсь!»
– И что, прерывают?
– Естественно,
– Но ведь это узаконенное убийство! – с недоумением посмотрел на Юлию Азарцев.
– Опять ты о высоких материях! А войны – не узаконенное убийство? Нам надо думать, как бы нас самих не пустили под нож!
– Юля! Что у тебя всегда за выражения! Но скажи, если у женщины нет денег на содержание ребенка, откуда она возьмет кругленькую сумму на то, чтобы эту нежелательную беременность прервать?
– Не будь ты таким уж наивным! На такие вещи женщины всегда деньги находят. К тому же клиника наша в лесу, от города далеко, ляжет сюда, полежит, никто ничего не узнает. Два-три дня отдохнет и выпорхнет на свободу. Еще, может, даже захочет пройти курс косметических процедур. Отбеливающие маски, массаж… При беременности ведь часто возникают проблемы с лицом!
– Но, Юля, я никак не пойму, какие маски могут делать в твоем ужасно дорогом отделении социально незащищенные женщины, приехавшие с Украины?
– Господи, да про Украину я просто так сказала! Мало ли любовниц у богатых людей? Что они, социально защищенные? Вот она ходит беременная до того срока, пока пузо не вылезет под подбородок, и все настаивает, чтобы ее кавалер либо с законной женой разошелся, либо оставил свой холостой образ жизни и женился на ней, и для этого она ребеночка и выращивает. А как он официально поставит вопрос – никакого ребеночка, или я с тобой завяжу, тут наша клиника как раз и сгодится. А уж денег этот богатенький Буратино, чтобы произвести эту манипуляцию, не пожалеет.
Азарцев был так ошарашен Юлиным планом, что молчал, не зная, что сказать.
А Юля решила, что теперь пришло время надавить на самое слабое место Азарцева.
– Ты подумай, – вкрадчиво проговорила она, – если за счет абортов наш доход возрастет, ты сможешь заниматься благотворительностью. И оперировать кого и сколько захочешь!
Ее слова попали в цель. «Добро и зло в мире все-таки соразмерены, – подумал Азарцев. – Если какие-то идиотки в нашей клинике будут совершать некое зло, то я смогу компенсировать его хотя бы частично, помогая тем людям, которым, может быть, больше никто не сумел бы помочь».
– Но ты уверена, что все это законно?
– Вот, позвони! – Юля сунула ему в руки журнал, в котором на рекламной странице некоторые объявления в разделе «Медицинские услуги» были отчеркнуты фломастером. Азарцев потом действительно позвонил. Юлина компетентность в этом вопросе полностью подтвердилась.
– А на какие деньги мы будем делать переустройство?
– Поможет Лысая Голова! Он уже столько вложил, что еще несколько тысяч долларов, если они принесут реальный доход, не могут быть для него камнем преткновения!