Шрифт:
«Все мертвое плывет по течению, против
течения может плыть только живое»
Гилберт Кит Честертон
Глава 1. ОТ ТОЧКИ ОТСЧЕТА ДО ТОЧКИ НЕВОЗВРАТА
Желаний бывает много. Даже слишком. Причем самых разных. И это нормально.
У нее осталось только одно. Последнее. А вот это уже перебор.
В единый миг ее мир сделался бесцветным и враждебным. Окаменевшая от горя, она растерянно смотрела на распростертое тело сына с ножом в спине и каждой клеточкой смятенной души осознавала, что все уже слишком поздно.
Поздно
Они напрасно надеются ее обмануть. Зоя Сергеевна ни за что не поверит в их фальшивую искренность, так как знает наверняка: сына убил кто-то из них, гостей. В его собственном доме. В его собственный день рождения. Но это уже не имеет никакого значения.
Она опоздала! Опоздала на всю оставшуюся жизнь.
Резкая боль в сердце заставила Зою Сергеевну затаить дыхание. Не помогло. Боль пульсировала, нарастала, тяжкой глыбой наваливалась на грудь, подминая под себя хрупкое тело. Мгла перед глазами чернела, сгущалась, охватывая леденящим холодом и ужасом. Совсем не осталось сил сопротивляться. Да и зачем, если смысл жизни растаял как мираж.
Вязкая липкая пелена, назойливо источающая сладковато-приторный запах крови ее сына, уже рядом. Она жадно тянет к Зое Сергеевне призрачные лохмы щупальцев, обещая избавление от земных страданий, всепоглощающую тишину, вечный покой.
Почему бы и нет? Ведь жить так больно! Смерть же представляется сейчас лишь вехой в нескончаемом времени, необходимой частью долгого пути. И если принять неумолимую действительность безропотно, появится возможность быстрее встретиться с сыном, которого никто не заменит ей здесь, на земле.
Зоя Сергеевна ощутила, как неведомая сила подталкивает ее к самому краю бездны. Что дальше? Терять ей нечего.
Она шагнула к пропасти и глянула вниз, в царство кромешной тьмы. Чрево мрака ее совсем не испугало. Напротив, даже мелькнули слабые проблески надежды. Ведь таинственная бездна манила умиротворением, душевным спокойствием, решением всех проблем. Осталось лишь зажмуриться и сделать последний шаг в неизвестность. Так и быть, она готова!
Коварная мгла поверила в ее намерения, и физическая боль тут же отступила. Зоя Сергеевна наконец смогла перевести дух.
Лучше бы она не дышала вовсе! В груди словно взорвался огненный шар, опаляя нутро дьявольским жаром. Объятое пламенем сердце замерло – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Зоя Сергеевна невольно отшатнулась от губительного края.
Ах, как больно! Как нестерпимо больно! Больнее, чем телу. Так корчится в страданиях и муках ее смятенная верующая душа. Она изо всех сил сопротивляется, так как не хочет умирать. За избавление от адской боли душа предлагает сделку: представить, что Денис не исчез навечно, а перенесся в следующий отрезок своего длительного путешествия. И теперь, завершив благую миссию здесь, на земле, он с небес будет заботиться о матери, даже походатайствует о ее душе перед Богом.
Может, все-таки лучше жить иллюзиями, чем ужасными воспоминаниями, из которых смерть – страшнее всех? Попробовать несомненно стоит.
Боль утихомирилась, постепенно отпустила. Как по волшебству темные тени вокруг вновь обрели лица. До боли знакомые, но такие лишние. С бесполезными эмоциями показушного сочувствия и сострадания, кажущимися Зое Сергеевне кощунственными. Единственное, против чего она не возражала – они оставались серыми и уже не казались ей столь возмутительно живыми.
Отныне все краски для нее поблекли. Судьба расщедрилась на подарок – отобрала способность различать цвета радуги, превратив Зою Сергеевну в дальтоника.
В то время как ее тело инстинктивно боролось за жизнь, она сама даже сожалела о том, что не умерла. Да, ей каким-то чудом удалось победить смерть. Однако этого недостаточно. Надо еще хотеть жить дальше. Зацепиться за эту проклятущую жизнь, которая выскальзывает из рук словно змея, смертельно раня в самое сердце.
Да и чего ради оставаться? Чтобы доживать остатки лет в сожалениях, влача существование дряхлеющей старухи рядом с молодым, полным сил, любовником?
Худенькая и бледная – в чем только душа держится, – она лежала на просторной кровати реанимационной палаты и равнодушно наблюдала, как Жан-Пьер покрывает ее руки поцелуями. Взгляд растерянный, словно у потерявшегося ребенка. Ну еще бы, ведь бедный мальчик чуть не лишился мамочки.
Ах, как зло и несправедливо по отношению к любимому!
Но разве то, что он сейчас жив, тогда как ее сына больше нет – справедливо? А ведь они были почти ровесниками. Почему судьба осталась благосклонна к одному и лишила жизни другого? Никто ей не сможет ответить на этот вопрос.
И все же она не права. Жан-Пьер не какой-то там любовник. Он ее возлюбленный. А это существенная разница. Она всегда воспринимала их отношения как самый дорогой подарок, который когда-то сделала самой себе, ответив на его любовь.
Так что надо жить! Несмотря ни на что и во что бы то ни стало.
А тут и переменчивая судьба поспешила на помощь. Видимо, для того чтобы хоть как-то утешить Зою Сергеевну, преподнесла ей удивительный сюрприз, нечаянную радость – благую весть об откуда ни возьмись появившейся у нее внучке. Сына отобрала, а единокровную дочку Дениса вдруг пожаловала. Разве не чудо?
Вот только как пожаловала, так потом и назад забрала. Ольга, мать девочки, наотрез отказалась признавать Зою Сергеевну бабушкой. Не смогла, видите ли, простить Дениса – даже после смерти, – который по злому оговору в неверности отказался от невесты и переключился на новую пассию.
И снова бедная женщина впала в депрессию. Но теперь более тяжкую, принявшую угрожающий характер. Смертным саваном накрыло ее душу, и выбраться из этого погребения скорби уже не представлялось возможным.
Тем временем Жан-Пьер, обеспокоенный состоянием любимой, зря не сидел, сложа руки, и на авось не надеялся. Он возил Зою Сергеевну по медицинским светилам и надеялся только на лучшее.
Профессора единодушно поддерживали его надежды, уверяя, что нужно еще немного потерпеть. Главное условие – Зоя Сергеевна непременно должна пройти обязательные стадии эмоциональных переживаний душевной боли, чтобы вступить в последнюю, самую сложную, за которой произойдет ощутимое облегчение и даже выздоровление.