Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны. Аналитический обзор
Шрифт:
Есть ли здесь ложь? Конечно нет. Для Василевского, как для полководца, рассматривавшего операцию через призму «пространства-времени» ситуация виделась как единое сражение маневрирующих и сражающихся друг с другом на фронте протяженностью 32–35 км бронетанковых соединений. Он понимал смысл всего происходящего, а видел один из боев двух (среди нескольких локально участвующих в битве) танковых групп. Численность же одной группы в ее максимальном значении колебалась в пределах 80–100 танков и САУ, что, в общем-то, и подтверждается рядовыми участниками событий с немецкой стороны:
«Стена фиолетового дыма поднялась в воздух, это были дымовые снаряды. Это означало: внимание, танки!
Такие же сигналы можно было разглядеть на всем протяжении гребня склона. Фиолетовые сигналы о нависшей угрозе также появились еще правее у железнодорожной насыпи.
Небольшая долина раскинулась
Мы остановились на склоне и открыли огонь. Несколько русских танков загорелись. Для хорошего артиллериста 800 метров были идеальной дистанцией.
Пока мы ждали, появятся ли новые вражеские танки, я по привычке оглянулся вокруг. То, что я увидел, лишило меня дара речи. Из-за небольшого возвышения на расстоянии 150–200 метров передо мной появились 15, затем 30, затем 40 танков. В конце концов я сбился со счета. Т-34 катились на нас на высокой скорости, везя на себе пехоту» [221] .
По всему фронту 2-го танкового корпуса СС снова и снова повторялась одна и та же картина. Воспоминания офицера «Лейбштандарта», приведенные выше, дополняет другой солдат (2-го танкового корпуса СС):
221
Корниш Н.Курская битва. Величайшее в истории танковое сражение. Июль 1943. М.: Центрполиграф, 2009, с. 180.
«…Над холмом слева от насыпи появились три… пять… десять… Но что толку было считать? Мчась на полной скорости и ведя огонь из всех стволов, Т-34 один за другим переваливали через холм, прямо в середину позиций нашей пехоты. Мы открыли огонь из своих пяти орудий, как только увидели первый танк, и прошли считаные секунды до того, как первый Т-34 встал, окутанный черным дымом. Иногда нам приходилось сражаться с русской пехотой, ехавшей на танках, в рукопашном бою.
Затем вдруг появились 40 или 50 танков Т-34, которые надвигались на нас справа. Нам пришлось развернуться и открыть по ним огонь…
Один Т-34 появился прямо передо мной, когда мой напарник-артиллерист крикнул так громко, что я мог слышать его без шлемофона: „Последний снаряд в стволе!“ Только этого не хватало! Я повернулся вокруг, лицом к танку Т-34, мчавшемуся на нас на расстоянии около 150 метров, когда обрушилось еще одно несчастье.
Задняя опорная цапфа орудия сломалась, и ствол взметнулся вверх, к небу. Я приложил все силы, чтобы повернуть башню и опустить вниз свою 75-мм пушку, смог поймать в прицел башню Т-34 и выстрелил. Попадание! Открылся люк, и из него выпрыгнули двое. Один остался на месте, в то время как второй побежал вприпрыжку через дорогу. Примерно в 30 метрах перед собой я снова подбил Т-34.
Повсюду видны были горящие танки, они заполнили собой участок в 1500 метров шириной; от 10 до 12 артиллерийских орудий также дымили. Предположительно, в атаке были задействованы сто двадцать танков, но их могло быть больше. Кто считал!» [222]
222
Там же, с. 180–181.
Как говорится, у страха глаза велики. В реальности танков было несколько меньше. Коротко оценим их действия.
В условиях, когда «защита» противника не была «надорвана» артиллерией и авиацией, атака сотни танков и САУ на плотную оборону эсэсовской дивизии имела сомнительные перспективы. Даже без учета танков у «Лейбштандарта» были самоходные орудия ПТО «Мардер» и буксируемая противотанковая артиллерия в гренадерских полках. Поэтому, подойдя к линии обороны противника, танки 32-й и 181-й танковых бригад стали вспыхивать один за другим. Только одному батальону 32-й бригады (под командованием майора С. П. Иванова) удалось проскочить под прикрытием лесополосы вдоль железной дороги в глубь обороны противника, до совхоза «Комсомолец».
В сложившейся в первые минуты наступления обстановке ситуацию мог выправить ввод в бой второго эшелона, но он запаздывал. 31-я танковая бригада вступила в бой только в 09.30–10.00, когда значительная часть танков первого эшелона была уже выбита. Кроме того, встретив шквал огня противотанковых средств противника, командир 32-й бригады сменил направление наступления, но не вдоль лесополосы, а выйдя
Еще одна бригада 29-го танкового корпуса, 25-я танковая бригада полковника Н. К. Володина, столкнулась с батальоном штурмовых орудий «Лейбштандарта». Бригада наступала на Сторожевое, к югу от железной дороги. StuG III с длинноствольными 75-мм орудиями были «крепким орешком». Уже к 10.30 от бригады Н. К. Володина осталось 6 Т-34 и 15 Т-70. Комбриг был контужен и отправлен в госпиталь.
Результаты первых часов контрудара были обескураживающими. За 2–2,5 часа боя три бригады и самоходный артполк 29-го танкового корпуса потеряли больше половины своих боевых машин. По схожему сценарию развивались события в 18-м танковом корпусе. Введенная в бой вслед за 181-й танковой бригадой 170-я танковая бригада к 12.00 потеряла около 60 % своих танков.
Командир танкового взвода 170-й танковой бригады В. П. Брюхов вспоминал: «Горели танки. От взрывов срывались и отлетали в сторону на 15–20 м пятитонные башни. Иногда срывались верхние броневые листы башни, высоко взмывая ввысь. Хлопая люками, они кувыркались в воздухе и падали, наводя страх и ужас на уцелевших танкистов. Нередко от сильных взрывов разваливался весь танк, в момент превращаясь в груду металла. Большинство танков стояли неподвижно, скорбно опустив пушки, или горели. Жадные языки пламени лизали раскаленную броню, поднимая вверх клубы черного дыма. Вместе с ними горели танкисты, не сумевшие выбраться из танка. Их нечеловеческие вопли и мольбы о помощи потрясали и мутили разум. Счастливчики, выбравшиеся из горящих танков, катались по земле, пытаясь сбить пламя с комбинезонов. Многих из них настигала вражеская пуля или осколок снаряда, отнимая их надежду на жизнь» [223] .
223
Исаев A. B., Мощанский И. Б.Триумфы и трагедии Великой войны. М.: Вече, 2010, с. 378.
Тем не менее с большим трудом 181-й танковой бригаде корпуса Б. С. Бахарова удалось ворваться в совхоз «Октябрьский». Вслед за танкистами последовала пехота 42-й гвардейской стрелковой дивизии и, хотя советские войска и вели бои на его окраине, закрепить успех не удалось. В отличие от своего соседа, Б. С. Бахаров еще не успел ввести в бой все три свои бригады. В распоряжении командира корпуса оставалась 110-я танковая бригада. Это позволило в 14.00 возобновить наступление, сменив направление удара. Теперь направление главного удара 18-го танкового корпуса пролегало вплотную к пойме реки Псел. Хотя здесь танкистам пришлось столкнуться с обороной одного из полков «Мертвой головы» и тяжелыми танками «Лейбштандарта», батальоны 181-й и 170-й танковых бригад сумели прорваться на позиции артиллерии противника. Частям двух бригад удалось продвинуться на глубину до 6 км. Командованию «Лейбштандарта» удалось выправить ситуацию только за счет контратак своего танкового полка, ставшего «пожарной командой». Кроме того, успешное наступление «Мертвой головы» с плацдарма на реке Псел ставило 18-й танковый корпус под угрозу окружения в случае обратного форсирования реки. Все это заставило оттянуть бригады назад.
Тем не менее храбрость и отвага экипажей танков и САУ 18-го и 29-го танковых корпусов здесь даже не обсуждается — в своих машинах, значительно уступавших по качеству и боевым возможностям новейшей германской бронетехнике, они упорно и целеустремленно пытались выполнить постоянную задачу. Вечная слава героям!
Немецкие войска могли бы понести и меньшие потери, если бы не втянулись в дуэльные бои на близких дистанциях, выгодные советской стороне.
«Тигры», лишенные в ближнем бою преимуществ, которыми обладали их мощные орудия и толстая броня, успешно расстреливались «тридцатьчетверками» с близкого расстояния. Огромное количество танков смешалось на всем поле сражения, где одновременно шло несколько локальных боев. Снаряды, выпущенные с близкой дистанции, пробивали как бортовую, так и лобовую броню танков. Когда это происходило, часто взрывались боеприпасы, а башни танков силой взрыва отбрасывало на десятки метров от искореженных машин.