Крупным планом
Шрифт:
Завершающие слова Джуди Уилмер. Казалось, она вот-вот расплачется.
— Это не просто бессмысленная трагедия — это, прежде всего, огромная потеря. Потому что, судя по тем немногим фотографиям, которые остались после него, нет сомнений, что Гари Саммерс обязательно бы стал одним из величайших фотографов Америки нашего поколения. Теперь же этого никогда не произойдет…
Я положил голову на руки. И подумал: теперь я буду реально знаменитым — посмертно.
Выхода не было. Даже если я вдруг объявлюсь в Маунтин-Фолс живым и здоровым, налетят фотографы со всей страны, и моя фотография
Я не знал, что мне делать. Оставалось только бежать. Но куда я могу бежать? И на какие деньги? Я проверил бумажник. У меня оставалось всего восемьдесят долларов наличными. Верно, у меня все еще была целая стопка банковских и кредитных карточек, и я помнил все нужные коды наизусть. Но по опыту своей работы в отделе доверительного управления я знал, что «Кемикал банк» и различные компании, выдающие карточки, заморозят счета Гари, как только узнают о его кончине. К счастью, сегодня была суббота, а это значило, что, даже если кто-нибудь в банке услышал эту историю по радио, они, скорее всего, не закроют его счета до начала работы в понедельник.
Если бы я смог каким-то образом выбраться отсюда сегодня, я бы смог снять как минимум две тысячи долларов с этих четырех карточек сегодня и повторить эту операцию в воскресенье. Я мог бы еще успеть ухватить пару тысяч с утра пораньше в понедельник, до того как в Нью-Йорке откроются банки. Шести тысяч баксов хватит, чтобы спрятаться и обзавестись новыми документами.
Тут, однако, имелась проблема. Ближайшим городом была Хелена. До нее не меньше семидесяти миль по головоломной дороге. Мое колено до сих пор сильно болело. Мне в моем состоянии даже выбраться на шоссе 200 будет тяжело.
Я вышел из домика и прохромал к берегу озера, наполняя легкие свежим воздухом и проверяя, выдержит ли мое покалеченное колено путешествие до основной дороги, откуда я автостопом мог бы добраться до Хелены.
Тут я увидел туристов. Молодая пара, лет двадцати с небольшим, на древнем микроавтобусе, который напомнил мне дни учебы в колледже в семидесятые. Я с облегчением увидел, что номера у машины вашингтонские. Они разбили лагерь примерно в ста ярдах о того места, где я стоял. Поставили маленькую палатку и в данный момент готовили завтрак на небольшой походной печке. Когда я подошел поближе, то разглядел, что они были типа Эдди Бауэра, оба блондинистые, чистенькие, оба в теплых рубашках и оба слегка оторопевшие при виде избитого типа, хромающего в их сторону. Они сразу же вскочили на ноги. По их напряженным лицам я понял, что они боятся, что я окажусь дружески настроенным местным серийным убийцей.
— День добрый, — сказал я. — Простите, что беспокою.
— Ничего страшного, — сказал парень. Но выражение его лица говорило обратное.
— Меня зовут Дейв Мэннинг, — представился я. — Живу вон в том домике. Он принадлежит моей подруге. Послушайте, со мной произошел дикий несчастный случай вчера вечером, когда я ехал на своем горном велосипеде. Попал в чертовски глубокую яму, и меня отбросило прямо на дерево.
— Ох! — вздохнула женщина. — И как вы себя чувствуете?
— Лучше, чем велосипед, который совсем покорежило. Вы откуда, ребята?
— Из Сиэтла, — ответил парень.
— В отпуске? — спросил я.
— Да вроде того, — сказал он. — Только что сдали экзамены. Мы выпускники Вашингтонского университета. Факультет ботаники.
— Тогда вы попали в подходящее
Женщина сказала:
— Мы Хауи и Пегги. Вам нужен доктор или какая-нибудь другая помощь?
— Ну, мне сейчас больше всего нужно добраться до Хелены. Моя подруга забросила меня сюда вместе с великом в четверг, но она собиралась присоединиться ко мне только во вторник, а я очень беспокоюсь о своем колене, надо бы им заняться поскорее. У вас случайно не найдется мобильного телефона?
Я рискнул, понадеялся, что телефона у них нет. Так оно и оказалось.
— Это не наш стиль, — сказал Хауи. — Но послушайте, мы собирались остаться здесь только часов до двух, затем собирались направиться в Бозман.
— Хелена по пути, и если вы не возражаете…
Они переглянулись. Я видел, что они прикидывают, не могу ли я случайно оказаться поклонником Джеффри Дамера. [28] Наконец парень пожал плечами и сказал:
— Ладно, мы не против, только вам придется сидеть на полу сзади.
28
Джеффри Дамер (1960–1994) — американский серийный убийца.
— Тогда мы в два к вам постучим, — пообещала Пегги.
— Я вам ужасно благодарен, — сказал я и потащился назад в домик.
Мне сразу стало легче. По крайней мере, я нашел способ выбраться из этой заброшенной дыры. К пяти часам я уже буду в Хелене. Я воспользуюсь банкоматами, куплю себе новую одежду, затем найду автобусную станцию и сяду в первый же автобус, направляющийся на восток. Завтра к середине дня я окажусь где-нибудь вроде Бисмарка в Северной Дакоте — городок средней величины, где с избытком банкоматов. Еще один налет на карточки, ночь в гостинице, в четыре утра последний набег на банкоматы, затем я избавляюсь от карточек и поеду автобусом в какой-нибудь большой, приятный и анонимный город. Даллас, к примеру. Или Хьюстон. Шести тысяч мне хватит на пару месяцев и на новые, чистые документы, с которыми я смогу начать…
Что? Новую жизнь?
Я отказывался думать об этом. Или о том, что уже потерял свои две предыдущие жизни. Или о том, что никогда больше не увижу Анну Эймс. И о том, что моя смерть снова повергнет ее в тоску. И как каждый день и каждый час я буду горевать о ней так же, как об Адаме и Джоше.
Все, о чем я мог сейчас думать, это сон. Я не спал уже две ночи. Я остро нуждался в сне, чтобы остаться вменяемым на остаток дня. Поэтому, как только я дошел до хибары, я завел старый будильник, поставил его на половину второго и пристроил около кровати. Четыре часа сна не оживят меня полностью, но хоть сколько-то помогут.
Я растянулся на кровати и через несколько секунд провалился в сон, больше похожий на кому. Я провалился глубоко в черное никуда и оставался там часы. Пока не услышал, как у домика остановилась машина и к входной двери кто-то подошел — я слышал шаги. Стряхивая с себя сон, я взглянул на часы. Четверть первого. Наверное, ботаники решили уехать пораньше. Что же, годится. Я сел на кровати, протер глаза и тут услышал крик.
Громкий, пронзительный крик, затем тишина.
В дверях, потрясенно открыв рот, стояла Анна. Она выглядела усталой, вымотанной, глаза такие красные, что можно было догадаться: последние два дня она проплакала.