Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2
Шрифт:
Во время обысков и арестов служащих комитета и лиц, связанных с ними, в здании комитета были обнаружены документы, свидетельствующие о его совершенно определенной политической работе. Так, например, член комитета Булгаков в своем дневнике, касаясь политической деятельности комитета, писал: «И мы и голод — это средство политической борьбы».
Стало ясно, что Комитет помощи голодающим является на самом деле центром антисоветской работы. 30 августа 1921 г. Советское правительство сообщило, что «большинство Комитета окончательно оказалось в плену политических расчетов, не имеющих ничего общего с интересами голодающих, и что Комитет склонен пренебречь интересами деловой работы ради участия в той контрреволюционной политической игре, которая завязалась вокруг его создания среди заграничных белогвардейцев и вдохновляемых ими правительственных групп Европы». Советское правительство постановило ликвидировать комитет. Наиболее активные его «деятели» — Н. М.Кишкин, С. Н. Прокопович, Е. Д. Кускова и другие — были в административном порядке высланы из Советской страны.
Однако
В ноте правительствам Великобритании, Франции, Италии и Бельгии от 7 сентября 1921 г. народный комиссар по иностранным делам Г. В. Чичерин указывал: «Комиссия г-на Нуланса заменила помощь голодающим собиранием сведений о внутреннем состоянии Советской России. Она выставила обширную программу расследования, требующую для своего выполнения продолжительного времени и сводящуюся к установлению ресурсов и средств Советской России в области земледелия, транспорта, скотоводства и т. д., причем это должно делаться под руководством тех людей, которые уже занимались этим изучением в ничем не прикрытых целях устройства мятежей и облегчения продвижения иностранных армий на территории Советской Республики. Голод и страдания трудящихся России оказались поводом для этой комиссии, чтобы попытаться узнать, какими силами и средствами располагает Советское Правительство». Отказываясь удовлетворить домогательства комиссии Нуланса, Советское правительство вместе с тем указывало, что «оно пойдет в полной мере навстречу всякой другой организации, раз оно увидит, что эта организация действительно хочет заняться помощью голодающим».
Все попытки Фритьофа Нансена привлечь к делу честной помощи голодающим правительства стран Антанты и Лигу наций наталкивались на непреодолимые преграды. В книге «Россия и мир», изданной в 1923 г., Нансен указывал, что политические деятели Европы считали, что «помощь умирающему от голода и страдающему русскому народу была бы равносильна поддержке Советского правительства и большевиков». «Сердца политических деятелей, — говорил Нансен, — часто бывают черствы и бесчеловечны». IX Всероссийский съезд Советов в специальном обращении к Фритьофу Нансену 25 декабря 1921 г. указывал: «Русский народ сохранит в своей памяти имя великого ученого, исследователя и гражданина Ф. Нансена, героически пробивавшего путь через вечные льды мертвого Севера, но оказавшегося бессильным преодолеть безграничную жестокость, своекорыстие и бездушие правящих классов капиталистических стран».
Антисоветскую деятельность пытались вести и сотрудники Американской администрации помощи. Руководитель АРА Герберт Гувер не скрывал своего враждебного отношения к советскому строю и, заключая соглашение с Советской Россией, преследовал, конечно, империалистические цели [7]. Создав аппарат в Советской стране, АРА укомплектовала его американскими сотрудниками (их было около 300), многие из которых являлись кадровыми разведчиками. Директором АРА в России был полковник Хаскель, а его секретарем — разведчик Джон А. Лерс (в прошлом американский консул в Петрограде). Разведчиками были также помощник директора Мэтьюз Филип, представитель на Юго-Востоке России М. А. Дрискол, уполномоченный в Казани Джон Г. Бойд, в Башкирии — Крейг, на Украине — полковник В. Р. Гров, в Одессе — полковник Хайнес, в Белоруссии — армейский разведчик Харди и другие. В качестве русских сотрудников деятели АРА часто принимали на службу людей с темным, антисоветским прошлым, реакционных священников, бывших эсеров, кулаков. Кроме распределения продовольствия и руководства питательными пунктами, этот аппарат немало времени уделял разведывательной и подрывной антисоветской деятельности. Сотрудники АРА совершали частые поездки по стране (пытались проникать даже в пограничные районы, где не было питательных пунктов), вербовали в свою агентурную сеть неустойчивых людей, собирали сведения о состоянии промышленности, сельского хозяйства и военном положении Советской страны.
В ряде мест, подбадриваемые деятельностью АРА, поднимали голову кулацкие элементы. В одном только Самарском уезде с декабря 1921-го по октябрь 1922 г. за антисоветские выступления, связанные с американской
Органы государственной безопасности Советской страны вели неустанную борьбу с попытками шпионской и подрывной деятельности американских разведчиков под вывеской АРА. Например, Царицынское ГПУ за активный сбор разведывательных сведений и оскорбительные действия в отношении местных властей выслала из Советской страны американского разведчика из АРА Фоя. Советские же граждане, изобличенные в незаконной деятельности, привлекались к суду или по требованию советских органов увольнялись с работы в организациях АРА.
И все же Советское правительство стремилось установить с АРА деловые отношения в работе по оказанию помощи голодающим. Это давало возможность направить богатые ресурсы этой организации на помощь голодающим.
Бедствия, причиняемые голодом, создали почву для усиления религиозных суеверий и предрассудков. Малосознательные массы искали спасения от бедствий у сверхъестественных сил. В 1921–1923 гг. по стране прокатилась волна «обновления чудотворных икон», крестов, которые истолковывались темными людьми как знамение божие. Церковь, как религиозная организация, стремившаяся сохранить свое влияние на широкие массы, не могла остаться в стороне от тяжелых испытаний, выпавших на долю народа, и должна была принять участие в борьбе с голодом. Патриарх Тихон 22 августа 1921 г. обратился к населению с воззванием, в котором рекомендовал жертвовать в пользу голодающих «кто сколько может». Вместе с тем реакционное духовенство устраивало массовые крестные ходы с «обновленными чудотворными иконами», молебны на выжженных солнцем полях, возбуждая в народе религиозный фанатизм, и исподволь настраивало население против «безбожной» Советской власти, будто бы повинной в голоде.
В июне 1921 г. в селе Боево Воронежского уезда распространились слухи о том, что в местном храме «обновилась» старая икона под названием «Достойна есть». Неграмотные отсталые крестьяне, преимущественно женщины, устроили паломничество к иконе и стали требовать от духовенства выдачи ее для молебствий. Получив икону, толпы крестьян двинулись с нею на поля. Они верили, что икона поможет избавиться от засухи. Священники устраивали торжественные встречи иконы с колокольным звоном, молебны, акафисты и т. п. Религиозный психоз, охвативший крестьян, был настолько велик, что во многих окрестных деревнях также появились «обновленные иконы», и не только в храмах, но и в домах крестьян. Дело о вдохновителях и организаторах ложного «чуда» рассматривалось Воронежским губернским революционным трибуналом. В его приговоре от 22 октября 1921 г. отмечалось: «Научно-психиатрическая экспертиза установила развитие эпидемии массового религиозного психоза, а судебное следствие установило извлечение материальных выгод из этого народного бедствия для черничек и церкви». Революционный трибунал признал привлеченных к ответственности крестьян, а также некоторых священнослужителей «одержимыми религиозным психозом» и освободил их от наказания; лишь семь священнослужителей приговорены к общественно-принудительным работам без лишения свободы сроком на шесть месяцев каждый условно. В Рязанской губернии предметом поклонения стала хранившаяся в Троицком монастыре «чудотворная» икона, которой в 1613 г. рязанский архиепископ Феодорит «благословлял» на царствование Михаила Романова.
Когда народное бедствие достигло предела, в общественных организациях трудящихся стали подумывать о том, чтобы для борьбы с голодом использовать огромные ценности, имевшиеся в церквах. Об этом говорили на многочисленных собраниях рабочих и крестьян. А в январе 1922 г. представители голодающих губерний обратились с подобным ходатайством к Советскому правительству. 23 февраля ВЦИК принял решение «изъять из церковного имущества все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть самого культа», и передать в фонд помощи голодающим. Тогда-то в полной мере и выявилось истинное лицо реакционного духовенства. 28 февраля 1922 г. патриарх Тихон обратился с воззванием ко всем «верующим чадам российской православной церкви», в котором, касаясь постановления ВЦИК, провозглашал: «С точки зрения церкви подобный акт является актом святотатства… Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, освященных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами вселенской церкви и карается ею как святотатство» [8].
Это был прямой призыв к неподчинению постановлению Советского правительства. Воззвание Тихона объявлялось с амвонов церквей, передавалось из уст в уста и возбудило волну беспорядков, нередко кровавых. 12 марта 1922 г. комиссия по изъятию церковных ценностей в городе Шуе Иваново-Вознесенской губернии явилась в соборный храм, где уже собралась враждебно настроенная толпа. Комиссию встретили криками и ругательствами. Наиболее ретивые черносотенцы из толпы толкали членов комиссии и наносили им удары. Желая избежать столкновения, комиссия решила отложить выполнение задания до 15 марта. Но 15 марта по призыву черносотенного духовенства в храме и на соборной площади собралась еще большая толпа. Когда к собору подошел наряд милиции для установления порядка, толпа встретила его камнями. На колокольне храма стали бить в набат. Колокольный звон продолжался полтора часа, возбуждая массы. К месту сборища явилась полурота красноармейцев. Из толпы раздались револьверные выстрелы. Красноармейцев окружили и, оттеснив от строя четырех, обезоружили их и тяжко избили. Тогда красноармейцы вынуждены были стрелять. В перестрелке погибло четыре человека.