Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2
Шрифт:
2. Экономическая контрреволюция
С первых же дней образования органов госбезопасности перед ними ставилась задача пресечения особо опасных преступлений в экономической области. Борьба с саботажем, спекуляцией, хищениями и связанными с ними должностными преступлениями всегда была в сфере внимания ВЧК.
21 октября 1919 г. постановлением Совнаркома при ВЧК была образована Особая междуведомственная комиссия (Особмежком) для изучения и выработки мер борьбы с источниками спекуляции и связанными с ней должностными преступлениями. Председателем Особмежкома был назначен Н. В. Крыленко. Тем же постановлением GHK учредил и Особый революционный трибунал при ВЧК для рассмотрения дел о крупных спекуляциях товарами и должностных преступлениях лиц, уличенных в хищениях, подлогах и взяточничестве. Трибунал был наделен исключительными полномочиями; его члены назначались ВЧК и в своих суждениях руководствовались только интересами революции: приговоры трибунала были окончательными и не подлежали обжалованию КПри открытии заседания этого Особого революционного трибунала его председатель Ф. Э. Дзержинский так разъяснил характер и его задачи; «Для окончательного торжества Советской
Особый революционный трибунал и междуведомственная комиссия при ВЧК, опираясь на широкую поддержку трудящихся (в их составе были представители профессиональных союзов), вели суровую борьбу со спекуляцией, хищениями, взяточничеством и саботажем.
18 марта 1920 г. по декрету ВЦИК была учреждена единая система революционных трибуналов, и поэтому Особый революционный трибунал при ВЧК был ликвидирован. Междуведомственная же комиссия — Особмежком при ВЧК — продолжала свою работу.
С переходом к новой экономической политике, допустившей развитие частного гражданского оборота и свободу торговли, работа органов государственной безопасности в экономической сфере приобрела несколько иной характер. Еще 25 января 1921 г. в составе ВЧК было образовано Экономическое управление, к которому перешли все функции Особмежкома, а затем и выполнение задач по борьбе с экономическим вредительством, саботажем и шпионажем в условиях нэпа.
Первым начальником Экономического управления был прежний председатель Особмежкома Н. В. Крыленко.
В основе саботажа и вредительства в народном хозяйстве в первые годы Советской власти лежала иллюзорная надежда контрреволюционеров на скорое падение рабоче-крестьянской власти и возвращение фабрик и заводов их бывшим владельцам. Политические и хозяйственные объединения крупных промышленников и торговцев («Торгпром» и др.), выброшенные революцией из страны, обосновались за границей и оттуда вели наблюдение за предприятиями в Советской России, чтобы овладеть ими, как только в результате интервенции или внутренних восстаний будет свергнута диктатура пролетариата.
После введения новой экономической политики бывшие собственники предприятий и «Торгпром» поставили перед своими агентами внутри Советской страны новые задачи — содействовать им в получении «своих» предприятий в порядке денационализации или концессии.
Подробности экономического шпионажа и вредительства буржуазных специалистов впервые были открыты в связи с ликвидацией заговора «Петроградской боевой организации». Тогда выяснилось, что еще в ноябре 1918 г. член правления акционерного общества нефтяных предприятий в России «Нобель» Густав Нобель перед отъездом за границу собрал в Петрограде группу ответственных служащих фирмы и, обещая им денежное вознаграждение, просил заботиться о сохранении технического, материального оборудования и сырья бывших предприятий «Нобель», с тем чтобы в момент, когда, как он надеялся, Советская власть будет свергнута, возвратить их акционерному обществу в полной исправности. Он дал также указание, если нужно будет (например, в момент интервенции), принять меры к прекращению работы предприятий, чтобы поставить Советскую власть в тяжелое положение. В 1919 г. в Финляндии образовалась отраслевая, входившая в Торгово-промышленный комитет, нобелевская организация, возглавляемая белогвардейцем — полковником Н. Н. Бунаковым. Эта организация вела экономический шпионаж в Советской стране. Она ежемесячно пересылала в Россию деньги для раздачи старым служащим фирмы «Нобель» и получала от них регулярные отчеты о добыче нефти и о состоянии предприятий. Всего из-за границы поступало около 200 миллионов рублей (в переводе на советские дензнаки) ежемесячно. Главарями нобелевского шпионажа в Советской стране являлись участник заговора «Петроградской боевой организации» профессор М. М. Тихвинский и управляющий Петроградским районным нефтяным комитетом, бывший голландский подданный В. В. Гармсен, в сферу «влияния» которого входил и Баку. В заговоре участвовали: лаборант петроградской конторы «Главнефть» X. Н. Казин (доверенный капиталистов по распределению денег, получаемых из-за границы), член коллегии, начальник технического правления «Главнефти» в Москве В. К. Истомин, председатель «Главнефти» в Петрограде Б. К. Зиновьев и другие лица. Их преступная деятельность продолжалась до середины 1921 г. и была пресечена в связи с ликвидацией заговора «Петроградской боевой организации».
Арестованные были преданы суду Московского революционного трибунала в июле 1922 г. На суде выяснилось, что Гармсен являлся участником «Петроградской боевой организации» и поддерживал связи не только с М. М. Тихвинским, но и с главарем организации В. Н. Таганцевым. Гармсен признал, что передавал сведения о состоянии нефтяной промышленности Таганцеву, а деньги из-за границы получал через Тихвинского и через курьеров из Эстонии и Стокгольма. Другие подсудимые также признали, что получали деньги от бывших владельцев фирмы «Нобель», но оправдывались тем, что рассматривали эти деньги как «пособия» от бывших хозяев. 26 июля 1922 г. Московский революционный трибунал приговорил девять подсудимых по этому делу к разным срокам лишения свободы.
В 1923 г. в Московское государственное политическое управление поступили сведения о дезорганизаторской деятельности ряда ответственных работников Серпуховского государственного текстильного треста. По указанию ГПУ Рабоче-крестьянская
Организовавшийся 19 ноября 1921 г. Серпуховский текстильный трест объединял главным образом текстильные фабрики бывшего «Товарищества мануфактуры Коншина». Он, в сущности, был во власти преступных дельцов из числа бывших служащих и совладельцев дореволюционных частных текстильных фирм. Председатель треста В. И. Чердынцев до революции был директором Богородско-Глуховской мануфактуры, заведующий торгово-производственным отделом треста Н. М. Калинин — членом правления «Товарищества мануфактуры Коншина», его помощник С. В. Гольцев — заведующим производственным отделом «Товарищества мануфактуры Коншина», заведующий финансовым отделом М. В. Епанешников — доверенным того же «Товарищества». Преданными служащими прежних владельцев «Товарищества мануфактуры Коншина» были заведующий материальным снабжением треста А. Г. Тебус, заведующий отделом минерального топлива А. Г. Гольштеге, главный бухгалтер московского отделения треста С. Т. Шелягин. К этой группе примыкал и бывший смоленский губернатор К. А. Шумовский, занимавший теперь скромную должность заведующего продовольственным снабжением треста.
При обысках у обвиняемых чекисты нашли «черную бухгалтерию» — разные документы, в том числе протоколы заседаний частных торговых фирм, из коих следовало, что некоторые ответственные руководители Серпуховского государственного треста являются тайными совладельцами существующих в Москве частных фирм.
Вскоре после организации Серпуховского треста по инициативе Н. М. Калинина в Москве образовалось частное торговое товарищество под названием «Первое объединение», в которое вошло несколько нэпманских дельцов. Но главную роль в этом товариществе играли тайные совладельцы фирмы — руководящие работники Серпуховского треста В. И. Чердынцев, Н. М. Калинин и С. В. Гольцев. «Первое объединение» ставило своей целью покупку и оптово-розничную продажу разных товаров, аренду и разработку промышленных предприятий. Но фактически занималось оно главным образом операциями с мануфактурой, которую добывало с помощью различных ухищрений в Серпуховском тресте. Чердынцев, Калинин и Гольцев, как руководящие работники треста, отпускали частному товариществу «Первое объединение» (то есть самим себе) мануфактуру на льготных условиях для реализации на частном рынке. Те же Чердынцев, Калинин и Гольцев при посредстве некоторых других нэпманов образовали еще два частных предприятия: «Московско-Сибирское товарищество» и товарищество «Бета». «Московско-Сибирское товарищество» занялось торговлей между Москвой и Сибирью разными товарами, в том числе и мануфактурой, которую оно закупало опять-таки в Серпуховском тресте. Товарищество «Бета» занималось покупкой и реализацией мануфактуры и поставкой Серпуховскому тресту суровья. Так, три частные фирмы, в которых фактически хозяйничали ответственные служащие государственного Серпуховского треста — Чердынцев, Калинин и Гольцев, — выкачивали большое количество мануфактуры из Серпуховского треста, реализовывали ее на рынке и наживали огромные прибыли. Своими преступными действиями они дезорганизовывали работу государственного треста.
ГПУ раскрыло еще одну сторону преступной деятельности служащих Серпуховского треста. В конце 1921 г. бывшие владельцы «Товарищества мануфактуры Коншина», братья А. Ф. и Ф. Ф. Кнооп, эмигрировавшие из Советской страны, совместно с другими текстильными фабрикантами образовали в Германии объединение — «Висбаденское соглашение» — для продолжения дореволюционной коммерческой деятельности. Фабриканты-белоэмигранты надеялись, что в скором времени (в связи с новой экономической политикой) к ним перейдут «их» прежние предприятия в России. Поэтому они интересовались положением советской текстильной промышленности, состоянием «своих» предприятий. Участники «Висбаденского соглашения» открыли в Берлине контору, во главе которой поставили бывшего директора-распорядителя «Товарищества мануфактуры Коншина» А. А. Ценкера, бежавшего из Москвы. Ценкер энергично взялся за работу, создал шпионскую сеть, в которую вовлек многих бывших служащих коншинских предприятий. Эта сеть была настолько широка, что Серпуховский текстильный трест почти целиком оказался во власти лиц, выполнявших задания «Висбаденского соглашения». Наиболее деятельным агентом Ценкера стал его старый сослуживец, ловкий делец Н. М. Калинин, который наряду со своей коммерческой частнопредпринимательской деятельностью организовал в Серпуховском тресте сбор шпионских сведений для бывших владельцев коншинских предприятий. Он вовлек в это «дело» ряд работников треста, организовывал передачу шпионских сведений за границу и распределял между служащими деньги, присылаемые бывшими хозяевами. Эти деньги получали М. Е. Епанешников, А. Г. Гольштеге, А. Г. Тебус, С. Т. Шелягин, К. А. Шумовский и другие.
Когда после ревизии Серпуховского треста Н. М. Калинин был снят со своего поста, Ценкер договорился о продолжении шпионской деятельности с другими работниками треста. В марте 1923 г. бывший владелец одной из серпуховских фабрик С. С Рябов получил из-за границы от своего брата, члена «Висбаденского соглашения», письмо, в котором находился пакет на имя К. А. Шумовского. В пакете было вложение — 42 фунта английских стерлингов и записка Ценкера о том, что эти деньги предназначаются работникам Серпуховского треста Шумовскому, Гольштеге и работникам московского объединения — В. И. Цилли, главному бухгалтеру П. П. Дунаеву и юрисконсульту А. О. Гетлингу. Спустя несколько недель через того же Рябова Шумовский получил и второе письмо от Ценкера с вложенными в него 30 фунтами стерлингов, которые он также распределил среди служащих Серпуховского треста и его московского объединения.
Так деятельность лиц, наживавшихся на преступных «коммерческих» операциях в Серпуховском тресте, сомкнулась с шпионской работой.
Дело о преступлениях в Серпуховском тресте рассматривалось в Московском революционном трибунале с 28 апреля по 7 мая 1924 г. Чердынцева и Калинина приговорили к расстрелу. (Впоследствии Чердынцев был помилован Президиумом ВЦИК.) Ряд участников преступных операций по расхищению товаров Серпуховского треста были осуждены на 10 лет лишения свободы. Лиц, получавших хозяйские «подачки», приговорили по ст. 68 УК РСФСР к лишению свободы сроком на один год каждого, причем в отношении Шумовского и Дунаева, ввиду их преклонного возраста, и Гетлинга, ввиду болезни, суд нашел возможным считать наказание условным [10].