Крушение «Мэри Дир», Мэддонс-Рок
Шрифт:
– А ты что, ничего не видел? – закричал Майк.
– Да нет, видел, – ответил тот.
– Они наверняка заметили нас! Я светил прямо на капитанский мостик! Будь они поосторожнее…
– Вряд ли они могли быть осторожны… Мне кажется, на капитанском мостике вообще никого не было.
Слова эти прозвучали так спокойно, что до меня не сразу дошел их смысл.
– Что значит – на мостике никого не было? – спросил я.
Хэл подошел к нам:
– Я понял это как раз перед тем, как нас накрыла волна. «Что–то произошло», – подумал я, подошел к иллюминатору и посмотрел
– Час от часу не легче! – сказал я. – Да ты понимаешь, что говоришь?
– Конечно, понимаю. – Он говорил с категоричностью, присущей военным. – Странно, а?
Не такой Хэл человек, чтобы выдумать подобное. Х.А. Лауден, для всех своих друзей просто Хэл, был полковником артиллерии в отставке и большую часть лета обычно бороздил океан. Это был опытный моряк.
– Ты что же, хочешь сказать, что кораблем никто не управлял? – недоверчиво спросил Майк.
– Не знаю, – ответил Хэл. – Все это так невероятно. Одно могу сказать: на мгновение я ясно увидел внутреннюю часть ходовой рубки, и, насколько мне удалось разглядеть, там никого не было.
Все мы были ошеломлены и некоторое время не могли произнести ни слова. Мысль о том, что огромное судно само по себе движется по усеянному подводными скалами морю в непосредственной близости от французского берега и за штурвалом никого нет, показалась нам абсурдной.
Молчание нарушил Майк, как всегда практичный:
– Куда подевались наши кружки? – Луч фонаря высветил кружки, валявшиеся на полу кубрика. – Пойду принесу еще немного варева. – Он обратился к полуодетому Хэлу, который прислонился к штурманской рубке: – А вы, полковник? Как насчет бульона?
Хэл кивнул:
– От горячего бульона не откажусь! – Он проводил глазами Майка, спускавшегося в кубрик, а потом повернулся ко мне: – Теперь, когда мы одни, могу признаться, что момент был не из приятных! Как это мы умудрились оказаться прямо под носом этой громадины?
Я объяснил, что судно было так далеко от нас, что мы не услышали вовремя рокот его машины. Мы всего лишь увидели зеленый навигационный огонь правого борта, внезапно надвинувшийся на нас из тумана.
– Неужели не было никаких сигналов?
– Мы их, во всяком случае, не слышали!
– Странно!
Какое–то время Хэл стоял неподвижно, прислонившись всем своим длинным телом к левой стороне рубки, затем прошел на корму и сел рядом со мной.
– Во время вахты ты следил за барометром? – спросил он.
– Нет. А что?
– Давление все время падает. – Длинными руками он обхватил свои плечи, прикрытые только морской фуфайкой. – С тех пор, как я вышел сюда, оно опять
немного упало. – Поколебавшись, Хэл добавил: – Знаешь, очень скоро может налететь шторм. – Не дождавшись моего ответа, он вынул трубку и затянулся. – Джон, сказать по правде, мне это совсем не нравится! – Хэл говорил очень спокойно, и от этого его слова звучали еще убедительнее. – Если прогноз сбудется и задует норд–вёст, мы окажемся у подветренного берега. Я не люблю штормы, не люблю подветренные берега, особенно если это острова Ла–Манша!
Мне показалось, что он хочет повернуть назад, к французскому берегу, поэтому решил промолчать. Молча и немного испуганно я не сводил с компаса глаз.
– Жаль эжектор, – бормотал он, – не выйди эжектор из строя…
– С чего ты вдруг об этом вспомнил? – Эжектор был единственным неисправным механизмом на яхте. – Ты же всегда говорил, что презираешь механизмы!
Хэл пристально глядел на меня своими голубыми глазами.
– Я только хотел сказать, – мягко продолжил он, – что, если бы эжектор был исправен, мы бы уже давно прошли половину Ла–Манша и ситуация сложилась бы совсем иначе.
– Но уж поворачивать назад я не собираюсь!
Он вынул изо рта трубку, словно собирался что–то сказать, но снова засунул ее в рот и затянулся, пристально глядя на меня.
– Ты просто не привык ходить на яхтах, не приспособленных для океанской килевой качки!
Я не хотел говорить этого, но был очень рассержен, да и напряжение после случившегося давало о себе знать.
Наступило неловкое молчание. Наконец он перестал посасывать трубку и тихо произнес:
– А в общем, все не так уж и плохо. Хотя снасти проржавели и канаты сгнили, но паруса…
– Все это мы обсудили еще в Морле! – отрезал я. – Сколько яхт пересекают Ла–Манш и в худшем состоянии, чем «Морская ведьма»!
– Но не в марте, когда бушуют штормы, а мотор вышел из строя! – Он встал, подошел к мачте и что–то отковырнул. Раздался треск расщепляемого дерева. Хэл вернулся и бросил к моим ногам обломок: – Вот что наделала носовая волна! – Он снова сел рядом. – Все это не страшно, Джон! Яхта не была на ходу, и тебе хорошо известно, что корпус может прогнить так же, как и оснастка, если судно два года провалялось на французском берегу.
– Корпус в порядке, – ответил я, уже немного успокоившись. – Надо лишь заменить пару досок да укрепить старые. Вот и все. Прежде чем купить «Морскую ведьму», я облазил с ножом весь корпус. Древесина почти всюду в отличном состоянии.
– А как с креплениями? – Он слегка приподнял правую бровь. – Только специалист мог бы сказать тебе, все ли в порядке.
– Я уже говорил, что не премину досконально проверить яхту, как только мы придем в Лимингтон.
– Да, но сейчас–то что нам делать? Если этот шторм застигнет нас врасплох… Я старый моряк и люблю море, но шутить с ним все же не стоит.
– Мне сейчас не до осторожности, – ответил я. Дело в том, что мы с Майком на паях организовали
небольшую спасательную компанию и каждый день, на который откладывалась доставка яхты в Англию для переоборудования, можно было считать потерянным для работы. Хэл это знал.
– Я только предлагаю тебе немного изменить курс. Сейчас мы идем бейдевиндом и можем взять курс на остров Гернси. Потом с попутным ветром можно попытаться поискать пристанище в Питер–Порте.
– Конечно! – Я потер глаза рукой. Мне следовало бы догадаться, к чему он клонит, но я слишком устал и все еще не мог оправиться от пережитого: ведь это странное судно чуть не протаранило нас!