Крушение
Шрифт:
Трудно было не заразиться его воодушевлением. Но я должна была напоминать себе, что все это, мягко говоря, малореально. Не первый раз уже Джеймс пророчил себе фантастическое будущее для него и для меня или возгорался будущей ролью, – и я уверена, что этот раз был далеко не последним. А потом я должна была разделить с ним его злость, разочарование и горечь от того, что ничего не получилось с ролью.
…мы сидели в пивной, Джеймс фонтанировал идеями и фантазировал, а я ему кивала и изображала подружку на пару часов, пока наконец, не в силах и дальше выносить этот
Он обнял меня, когда я отпирала входную дверь, и уткнулся лицом в шею.
– Может, поехать к тебе домой было не такой уж плохой идеей… ты хочешь затащить меня в постель, не так ли, ты, маленькая распутница?
Его прикосновения приносили мне страдание, и я выскользнула из его объятий. Он проследовал за мной на кухню, наблюдал с порога, как я достаю из холодильника бутылку вина. Я прямо физически чувствовала, как он смотрит мне в спину, открыла бутылку и налила себе полный бокал.
– Пить будешь, Джеймс?
Он не ответил.
Я поставила бутылку обратно в холодильник. В холодильнике царил легкий беспорядок, я переставила местами упаковки с ветчиной, с молоком и полупустые банки с консервированной фасолью.
– Что ты там делаешь?
Голос Джеймса, казалось, физически порезал меня. В ответ я пробормотала что-то бессмысленное, вроде того, что хорошо, когда холодильник чистый и разум чистый тоже, – сняла защитную пленку с куска сыра, потом снова завернула этот кусок в пленку, более плотно, положила его в верхний ящик в двери холодильника.
– Сью, прекрати трахать мне мозг холодильником и посмотри на меня.
Я медленно повернулась к Джеймсу, глядя на покрытый плиткой пол.
– Посмотри на меня, – снова попросил Джеймс.
Я глотнула еще вина и заставила себя посмотреть на Джеймса. Волна страха прошла сквозь меня, как только наши взгляды встретились. В глазах Джеймса не было ни капли тепла, ни капли юмора, ни капли любви. Он смотрел на меня холодно и бесстрастно, словно видел впервые.
– Пойдем в гостиную, – я говорила почти шепотом. – Нам надо поговорить.
Джеймс развернулся на каблуках и проследовал прочь из кухни. Я шла следом за ним, задержалась в коридоре, чтобы допить вино, а Джеймс в это время уже был в гостиной. Я едва успела перешагнуть порог комнаты, когда он схватил меня за шею и прижал к стене.
– Я знал, что ты мне изменишь. Ты, маленькая грязная шлюха!
– Джеймс! – бокал из-под вина выпал из моей руки, как только я почувствовала, что он меня душит. Я вцепилась в эту ужасную руку, пытаясь разжать его пальцы, но Джеймс был сильнее. – Джеймс, я не могу дышать!
– Никто не будет любить тебя сильнее, чем я! – Верхняя губа Джеймса натянулась, ноздри раздулись, как у дракона. – Никто!!!
– Прошу тебя… – я снова вцепилась в его руку, скребя каблуками по полу. Я пыталась хоть как-то опереться, хоть на что-то. Но только мысками теперь доставала до пола, Джеймс приподнял меня. – Джеймс, прошу тебя, ты меня задушишь!
– Ладно, – он приблизил лицо к моему, обжигая дыханием мою щеку. Я чувствовала, что он вспотел, кожа была потной. – Но ты тоже причиняешь мне боль.
– Я тебе не изменяла, Джеймс. Я клянусь. Клянусь жизнью моей мамы. Могилой отца.
Джеймс отпустил меня и посмотрел сузившимися глазами, улыбаясь. Секунду я думала, что он меня все же придушит, но он тут же впился губами в мои губы, так сильно вжимаясь в них, что все во рту у меня просто потеряло чувствительность. Рукой он сжал мою грудь, и потом, когда я было решила, что на этом все закончится, он потащил меня через всю комнату. Ногами я зацепилась за столик для кофе, но он этого не заметил. Джеймс притащил меня к софе и кинул на нее лицом вниз.
– Джеймс, – я съежилась на софе, в то время как он приближался ко мне, а в глазах у него стояло то же мертвое безразличное выражение, какое я заметила еще на кухне. – Джеймс, прекрати. Я тебе не изменяла, я клянусь…
Джеймс замер и рассмеялся. Он смеялся странно, хватаясь за живот, потом снова придвинулся ближе.
– Ты? – хмыкнул он. – Изменила бы мне? Слушай, это… – он снова рассмеялся, – ты давно последний раз смотрела на себя в зеркало? А? Да кто на тебя польстится, толстозадая сука?
Я видела проявления его плохого настроения, видела, как ему было горько, видела, когда он был настроен критически и был злым, но сейчас он находился в каком-то маниакальном состоянии, и это было в новинку. Я не узнавала Джеймса, словно ко мне в квартиру ворвался какой-то незнакомец.
– Я рад, что ты захотела поговорить, – смех прекратился столь же внезапно, сколь внезапно он начался. Джеймс выпрямился и снял с себя одежду. – Я тоже хотел с тобой перекинуться парой слов. Не складывается у нас, Сьюзи-Сью. Нам лучше расстаться.
И он замолчал.
Он ждал, как я отреагирую, но я никак не могла повести себя так, как он хотел. Заплакать? Умолять его не бросать меня? Согласиться? Я была напугана, могла сказать что-то не то, поэтому решила вообще ничего не говорить.
– Ага, – сказал он после того, как прошла, казалось бы, вечность. – Никакой реакции. Никакой реакции на слова мужчины, которого ты, по твоим же словам, любишь больше жизни, когда он говорит тебе, что хочет тебя оставить. Как странно. Не так я думал, ты себя поведешь. Не так повела бы себя влюбленная женщина.