Крутая фишка

Шахов Максим Анатольевич

– Но информация, товарищи, согласитесь, любопытная, не так ли? Тут есть над чем подумать.

– Лучше поспать, – вздохнул Панкратьев.

Гаврилов метнул на него злобный взгляд, но Динозаврович неожиданно согласился.

– Тоже верно, майор. Как говорится, утро вечера мудренее…

– Ура! – вскочил со стула Панкратьев.

Глава 42

Рубоповская «копейка» пробивалась запруженными улицами к Колхозному рынку, а я помирал на заднем сиденье в своих лохмотьях с похмелья. Машина резко

вильнула в сторону, в моей бедной голове все куда-то поплыло, и тут же словно в кошмаре сверху возникла рожа Панкратьева.

– Тунеядец! Просыпайся! Пора на работу!

– О господи!.. – с трудом сел я.

– Давай пошевеливайся! Динозаврович нервничает!

Динозаврович действительно нервничал в своем кондиционированном кабинете на Кропоткинской. Ни на Центральном, ни на Чибисовском рынках никакого Севки не оказалось. И мне снова предстояло с глубокого похмелья таскаться по задворкам и изображать из себя любящего друга усопшего Лимоныча. Самое главное, что на мои страдания всем было наплевать.

– Бутылку! – сказал я.

– Не вздумай вылакать, это реквизит. Понял?

– Понял-понял, – вздохнул я, с трудом выбираясь из машины.

– Униформу поправь! – прошипел мне вслед Панкратьев.

– Иди ты! – пробурчал я, не оборачиваясь.

Тяжко было мне – прямо жить не хотелось. Кое-как я добрел до питьевого фонтанчика, глотнул воды, выплюнул и увидел недалеко оборванца в вислой шляпе.

– Севку не видел? – спросил я, подгребая к нему.

Бомж заметно насторожился и проговорил сиплым голосом, не глядя на меня:

– А че?

– Долг хочу отдать.

– Кому?

– Ты че – дурак? Севке, не тебе же! Человек один ему полтинник передал. Лимоныч…

– Полтинник? – оживился бомж. – А-а, вспомил… Давай.

– Че – давай?

– Полтинник давай, раз Лимоныч передал. Я Севка. А ты кто будешь?

– Жека я. У меня делянка в переходе у «Детского мира». Пошли присядем где-нибудь. Лимоныча помянем.

Глава 43

Все катилось по накатанной колее. Я встречался с очередным бомжем, выставлял бутылку, и мы ее распивали – как будто так и нужно было. Торопливо заглотнув свои дозы, мы с Севкой немного помолчали, а потом покалякали насчет Лимоныча – какой он был правильный бомж и все такое. Голова у меня вроде как начала проходить, но Панкратьев от рыбного ряда мне то и дело строил страшные рожи – давай, мол, в темпе, Динозаврович на Кропоткинской нервничает. Надоел он мне до смерти. Похмелиться не дает как следует – все кривит свою обезьянью рожу.

– А деньги-то где? – напомнил Севка.

– Деньги? Какие?

– Как какие? Которые Лимоныч перед смертью мне передал.

– А-а, – протянул я. – Помню-помню. Только Лимоныч их передал с условием.

– С каким условием? – подозрительно уставился на меня Севка.

– Да не боись, все нормально, – показал я краешек купюры. – Они твои. Только расскажи мне, что там приключилось с Философом?

– Философом?.. – быстро переспросил Севка.

Он очень сильно

чего-то испугался. Это было заметно невооруженным глазом. И я вдруг подумал, не отдать ли его Панкратьеву, чтобы тот занялся хоть чем-нибудь полезным, но вовремя вспомнил о водке. Допить Панкратьев мне бы ее не дал наверняка.

– Не боись, – сказал я Севке. – Давай выпьем. Просто Философ мне сотку зажилил. Понял?

– Философ? Тебе?

– Мне-мне. Давай пей. Короче, ты мне рассказываешь про Философа – и деньги твои. Понял?

Для наглядности я положил купюру на доску и придавил сверху наполовину пустой бутылкой. И Севка сдался.

– В общем, позавчера я его видел. Вон там. У машин.

– Ну?

– Че – ну?

– Дальше-то что?

– Че – дальше? Лося и Горбатого там тоже в последний раз видели.

– Ну?

– Сгинули они. Ни слуху ни духу. Третий день. Значит, была там та самая машина. Понял?

– Какая машина?

– Ну, проклятая!

– Так, – быстро протянул я Севке полтинник. – Деньги твои, только не вздумай смыться. Я промышляю возле «Детского мира», в переходе, я тебе говорил?

– Говорил.

– Но в городе я недавно. А сам из Пензы, проживал там с братьями и сестрами в бо… В общем, неважно. Короче, я че-то слышал, но не могу понять, что это за машина, про которую ты толкуешь?

– Ты че? – почти в ужасе посмотрел на меня Севка. – Не знаешь про проклятую машину?

– Не, – сказал я. – Но сейчас узнаю. Еще одна бутылка за мной. Бежать в палатку?

Глава 44

К концу разговора с Севкой голова у меня перестала болеть окончательно и настроение было хоть куда. Севка остался спать на досках в обнимку с двумя пустыми бутылками, а меня Панкратьев запихал на заднее сиденье «копейки» и повез на Кропоткинскую. По дороге я сыпал анекдотами из жизни бомжей, сам над ними смеялся и строил Панкратьеву в зеркало страшные рожи. Он только качал головой.

– Разрешите? – заглянул в кабинет Панкратьев, едва затащив меня наверх по лестнице.

– Заходите, заходите, майор! Мы вас ждем.

Первым делом я не вписался в дверь, а потом уже в кабинете едва не промахнулся мимо стула. Динозаврович даже слегка опешил:

– Эк вас развезло, голубчик! Ну и ну…

– Профессиональный р-и-иск! – икнул я, наконец благополучно приземляясь на стул.

– Полтора литра выжрали на двоих, – хмуро проговорил Панкратьев.

– Однако, – покачал головой Динозаврович.

– При такой работе, – развалился я на стуле, – между прочим, талоны на молоко положено давать. Куда только ваш профсоюз смотрит? – Я снова икнул.

– Я тебе сейчас покажу профсоюз… – прошипел через стол Гаврилов.

– Товарищи, товарищи! – постучал ручкой по ежедневнику Динозаврович. – Попрошу не забывать, что у нас тут оперативное совещание, и держать себя в руках. Вас это, полковник, тоже касается…

– Прошу прощения.

– Я че – винов-а-ат, – включился я, – что из этих бомжей без пол-литра слова не вытянешь?