Крутая фишка
Шрифт:
– Да нет, конечно, голубчик, – поморщился Динозаврович. – Никто вас не обвиняет. Выпейте-ка лучше воды и расскажите, что вам все-таки удалось выяснить в процессе… э-э… распития спиртных напитков?
– Спасибо, – отставил я стакан и вытерся грязной рукой.
Динозаврович снова поморщился и поторопил меня:
– Ну-ну? Мы вас слушаем.
– Дела хреновые, – предупредил я их заранее. – Нашего, то есть вашего бомжа последний раз видели позавчера у стоянки машин возле рынка. Там же и тоже в последний раз видели еще двух бомжей. Горбатого и еще какого-то… В общем, неважно. Факт тот, что ни Горбатого, ни второго нет уже три дня, хотя они практически жили на этом рынке – это их второй дом.
– Так-так, голубчик. То есть вы считаете, что исчезновение нашего бомжа напрямую связано с какой-то машиной?
– Лично я никак не считаю. Но так говорят бомжи с Колхозного рынка. Я просто передаю их слова.
– Да-да, конечно, я не совсем правильно выразился… Но давайте тогда уточним, какое отношение к этому имеют эти двое – Горбатый и второй?
– Никакого, – пожал я плечами. – И самое прямое.
– Так-так. А не могли бы вы, так сказать, пояснить свою мысль?
– Мог бы. Но вам это не понравится.
– Это не твоего ума дело!.. – снова прошипел через стол Гаврилов.
– Полковник! Я вас, кажется, уже предупреждал.
– Прошу прощения.
– Давайте все же не отвлекаться. Итак, Евгений Иванович, мы слушаем ваши объяснения.
– В общем, у бомжей Колхозного рынка есть такая… ну, легенда. О проклятой машине.
– О какой?
– О проклятой. Они считают, что примерно раз в три месяца у рынка появляется эта самая проклятая машина. И когда это происходит, бесследно исчезает кто-то из бомжей.
– А что за машина? Цвет, марка, модель известны?
– Нет. Ее никто никогда не видел. Из тех, кто остался на рынке, конечно. Но все уверены, что она существует, и панически ее боятся.
– Чертовщина какая-то…
– Не совсем. Кроме периодичности в три месяца, в этих загадочных исчезновениях прослеживается еще одна закономерность. И бомжи о ней очень хорошо знают.
– И что же это за закономерность?
– Исчезают только крупные и более-менее упитанные бомжи. Тщедушные и хилые не пропадали еще ни разу.
– И что это значит?
– Что это значит, я не знаю, но бомжи считают, что пропавшие идут на котлеты. Они так и говорят: «Горбатый с тем-то ушли на котлеты».
– Куда-куда?
– На котлеты. В смысле, на фарш.
– Вы это серьезно?
– Я не знаю. Если честно, мне все равно. Но бомжи на рынке относятся к этому абсолютно серьезно. И даже, по-моему, привыкли. Это все. Нашего бомжа у машин видел Севка. Горбатого и второго – какой-то другой бомж. Его сейчас нет.
– Тоже пропал?
– Нет. Он мелкий, ему бояться нечего. Просто он сегодня вроде как во вторую смену и будет после обеда. Но он нашего бомжа не видел, только тех двоих у какой-то машины. Если нет вопросов, я хотел бы отоспаться. Устал – не то слово…
Глава 45
– Так-так, – растерянно проговорил Динозаврович. – Что скажете, полковник?
– Так мне можно сматываться? – приподнялся я на стуле.
– Нет-нет, – поднял руку Динозаврович. – До выяснения всех, так сказать, подробностей попрошу вас остаться. Так что скажете, полковник? Насколько это вероятно?
– А что тут скажешь? – вздохнул Гаврилов. – У нас по области за прошлый год пропало пятьсот человек. Примерно триста из них нашли. Куда делись остальные двести, никто не знает и уже никогда не узнает. Может, и на фарш… Это статистика. Никуда от этого не денешься.
– Это же черт знает что!.. – расстроился Динозаврович. – Каннибализм какой-то. А может, товарищи, это просто, так сказать, фольклор, а? Страшилки бомжей? У вас такого впечатления не сложилось, Евгений Иванович?
– Не сложилось, – покачал я головой. – Потому что если это просто страшилки, то куда деваются люди? И не все подряд, а только самые крупные?
– Да-да, это я упустил из виду. Ну что же… Попробуем порассуждать логически, а, товарищи? Сколько вы говорите, полковник, без вести пропавших? Двести?
– Так точно. Но это официально. С бомжами и теми, кто без заявлений, наверное, под триста наберется…
– Так-так, – придвинул калькулятор Динозаврович. – Триста на семьдесят… Кости, кожа и волосы в дело, конечно, не идут. Сорок процентов сбрасываем. Положим, двадцать процентов на другие ингредиенты. Итого – десять тонн фарша, товарищи. Сколько ж это можно наделать пирожков?..
В этот момент Панкратьев, умявший на рынке штук пять «тошнотиков» с ливером, натужно икнул и вдруг бросился к двери с побелевшим лицом.
– Куда это он?.. – удивленно поднял голову Динозаврович.
– Нашего бомжа побежал в унитаз отрыгивать, – криво усмехнулся я. – Пирожков на рынке поел.
Тут Динозаврович расстроился уже по-настоящему:
– Это же кошмар какой-то! Ужас! Черт знает что у вас в области происходит! Ей-богу! Ведешь важное дело федерального значения, а ключевого свидетеля в самый неподходящий момент пускают на фарш! И что теперь прикажете делать, полковник? Скупать все пирожки и отправлять на генетический анализ? А сравнительный материал где брать, если от нашего бомжа ни ножек, ни рожек не осталось?
– Виноват, – потупился Гаврилов.
– Что? – моргнул на него Динозаврович.
– Виноват, Дементий Дино… то есть Назарович. Сейчас же отправлю всех свободных людей на поиски этого цеха.
– Какого цеха? – удивленно спросил Динозаврович.
– Ну, по переработке, так сказать…
– А-а… – наконец сообразил Динозаврович. – Да вы-то тут при чем, голубчик? Это я так сказал, в запале. Цехами пусть УБЭП занимается. Это их специфика. А мы давайте заниматься своей… Неприятно это все, конечно, но что поделаешь? Ситуация непростая, поскольку без показаний бомжа все повисает в воздухе, но все же я предлагаю исходить из того, товарищи, что наш свидетель пока что жив. А раз так, то необходимо с удвоенной энергией продолжить поиски, пока его не… Ну, в общем, вы понимаете. При этом мы, конечно, не можем исключать и того варианта, что наш свидетель попал, так сказать, в совсем другую машину. Верно?