Крутая медь
Шрифт:
– Жалко. Некоторые из этих детей почти талантливы.
– Знаю.
Она поглядела на стол. И снова заговорила, тише.
– Однако кое-кто, от кого я не ожидала такого… сделал это. Послал сообщение «Я сегодня не могу прийти», без объяснения причин. А теперь не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.
Я ждал. Учитывая тон Элизабет, было нетрудно догадаться, кто провинился. Но я хотел, чтобы она сама это сказала.
– Преподаватель оркестра, – сказала Элизабет. – Дэвид Гаррет.
– Ты имеешь в виду парня, на котором катаешься, как на быке
Ее это не задело.
– Весьма вульгарное определение, – сказала она. – И никто больше этого не знает. Так что помалкивай.
Я усмехнулся с неожиданной горечью.
– Черт, Лестер, наверное, красными крестиками в календаре отмечает те дни, когда ты и мистер Гаррет приходите на работу с интервалом меньше пяти минут. Городок-то маленький, Лизбет. Если директор школы играет на трубе с владыкой школьного оркестра ботанов, это замечу не я один.
Элизабет наградила меня взглядом, которым можно было бы разрезать стекло.
– Все, что я хочу от тебя услышать, – возьмешь ли ты первый час с симфоническим окрестром, потом час побездельничаешь, а потом прикроешь два часа подряд по истории. Мисс Конли оставила DVD по битве при Геттисберге, сказала, что как раз для обоих уроков. Потом ты можешь идти домой с оплатой за полдня. Или взять еще два урока на самостоятельных занятиях после обеда. Через неделю экзамены, и мало кто из нормальных учителей их возьмет.
Я попытался ответить ей таким же взглядом, но в этом она меня явно превосходила.
– Во-первых, я ни фига не знаю, как вести занятия с оркестром. Во-вторых, благодарю за «нормальных учителей». В-третьих…
Если бы мое приключение на выходных оказалось более доходным… а так, восемьдесят баксов не повредят.
– О’кей. После обеда тоже поработаю.
Элизабет снова обрела самообладание вожака стаи.
– Насчет оркестра не беспокойся. За этим здесь Мэрайза была. Она еще подросток, но ее уже взрослые уважают. Например, Дэвид. Я дала ей ключи от шкафов с инструментами, и она проведет репетицию. Тебе надо только проследить, чтобы ей никто не мешал. В пятницу уже весенний концерт, так что они должны хорошо все играть. После концерта будут продавать выпечку и устроят барбекю, если людям шоу понравится, они больше купят. Наш благотворитель предоставил хорошие инструменты и футболки, но нам все равно нужны деньги, чтобы вывозить оркестр на футбольные матчи и районные конкурсы в следующем году.
– Думаешь, твой, э-э, мистер Гаррет к пятнице выйдет? – спросил я. – В смысле, несколько беспокоит, что он не сказал, почему сегодня не вышел, не думаешь? Опять же, что очутился вне зоны покрытия мобильной связи.
Эти вопросы не были ни приятными, ни полезными с моей стороны. Правда, и я уже не тот приятный и полезный парень, как когда-то был.
На этот раз Элизабет сохранила спокойствие.
– У Дэвида брат в какие-то неприятности попал. Он не стал рассказывать подробности, а я не спрашивала. Но, думаю, он именно поэтому отсутствует. В любом случае, он не подставит
Она вздохнула.
– А теперь скажи, какое тебе до этого дело.
– Эй, я просто хотел помочь, если смогу, – сказал я. – Совершенно уверен, что смогу до пятницы научиться дирижировать.
– Ага, запомню обязательно, – сказала она, уже готовая меня выпроводить.
Но я еще не закончил.
– Кстати, о новых замках. Заместитель шерифа сказал, что инструменты украли.
На самом деле не сказал такими словами, но это совсем небольшая ложь.
– Для сегодняшнего урока это проблема?
Элизабет покачала головой.
– Нет. На самом деле один из украденых инструментов – тубу – вернули. Он волшебным образом появился у погрузочных ворот кафетерия вчера утром. Видимо, вор понял, что на черном рынке инструментов для оркестров не нужны те, на которых сидя играют. Когда жаришь польку, кумбию, ранчеру и поп-музыку подряд, никто из музыкантов не сидит. Особенно те, кто на басах играет.
Я понимал, что тубу вернула Мэрайза, скорее всего, но не понимал, зачем. И уже понял, даже до того, как увидел, как одет Карлос, что сузафоны воруют, чтобы перепродать другим оркестрам – может, в Техасе, может, в Мексике. Кому еще они нужны, черт их дери?
– Вот поэтому я предпочитаю блюз в электричестве. Можешь сидеть, можешь стоять, тебе не надо морщиться и дуть в трубу и плевать слюнями во все стороны. Если ты, конечно, не барабанщик. Плюс к тому не надо слушаться приказов от басистов.
– Я помню, – сказала Элизабет, улыбнувшись совсем слегка, но очень искренне. Встала, подошла к двери и положила руку на ее ручку. – Так уж получилось, что у нас в школьном оркестре очень хороший трубач-басист. Сам увидишь.
Зазвонил звонок, и она открыла дверь.
– Иди, уже опаздываешь.
Я встал, поглядел на нее, и у меня защемило сердце.
– Наверняка Энни на чем-нибудь играла бы.
Эти слова сорвались с моих губ прежде, чем я осознал их.
Элизабет закрыла глаза, а я пожалел, что не откусил себе язык вместо того, чтобы размышлять вслух.
Она открыла глаза, и мы вернулись в настоящее.
Открыла дверь.
– Зал для оркестра в новой пристройке, подальше от остальных классов. Иди по этой стороне коридора до выхода на стоянку позади школы. По коридору между кафетерием и спортзалом, потом…
Я пошел мимо нее.
– Просто пойду на звук щенячьих визгов, – сказал я.
Элизабет закрыла за мной дверь, и я миновал стойку, за которой сидел Лестер, все так же склонившись над кружкой с кофе.
– Ты все это слышал? – спросил я.
Он глянул на меня затуманенными глазами.
– Надо же хоть как-то развлекаться. Вряд ли я привыкну сидеть дома и смотреть всякое «мыло» вместе с женой. Она же меня зарежет.
– Не могу ее в этом винить, Лестер.
– Вот все так.